все-таки подумала о Даксе. Прошло четыре дня после той нашей ссоры. Мы переписывались. Я звонила ему, он звонил мне, наши беседы минут через десять сходили на нет. Мы не говорили ни о нас, ни о том, что случилось, ни о том, что должно произойти. Наша болтовня ни о чем очень походила на стиль общения моих родителей после развода. Что-то во мне хотело перебежать на другую сторону улицы, поцеловать Дакса, вымолить прощение. А что-то все время задавалось вопросом: почему Дакс не предлагает большего? Как бы там ни было, никто из нас не пересекал незримую линию, каждый оставался на своей стороне. Мы болтали о спорте, о школьных заданиях, о Сэме и Камилле, которые до сих пор не разговаривали – да и мы с Даксом тоже разговаривали не много.

Когда песня закончилась, каждый занял свой «пост». За исключением Ленор, которая заглядывала в часовню только по особым случаям и проработала в ней только пять дней за всю жизнь: у нее не было своего «поста». Ленор покопалась в холодильнике для работников и подошла ко мне с яблоком:

– Это твое?

– Да.

– Что ж… это здание все равно подорвут и снесут. – Ленор вонзила зубы в яблоко. – Какую работу ты мне поручишь сегодня?

Работу? Убираться смысла нет. Молодоженами занималась мама. Проводить рекламные акции было уже не нужно.

– Никакую. Для тебя сегодня работы нет, – я вздохнула. – Впрочем, и для меня тоже.

– Эй, выше нос, сестричка! – легонько хлопнула меня по плечу Ленор. – Теперь, когда часовни больше нет, ты можешь зажить предопределенной тебе жизнью.

– Я и так ею живу, – фыркнула я.

– Да, но теперь ты можешь выбирать, чем тебе заниматься.

– Я хотела заниматься часовней и фирмой.

На этот раз фыркнула Ленор:

– Может, хватит уже об этом?

Я закатила глаза. Камилла проявляла ко мне больше сестринского участия, чем Ленор. Может быть, мы просто походили на своих отцов (а они у нас были разные)?

– Ты сменила род занятий уже пять раз. Так кто ты такая, чтобы мне что-то советовать?

– Я свободная личность и ищу себя. Что в этом плохого? – с притворным непониманием пожала плечами Ленор. – Передо мной весь мир и еще столько времени, чтобы определиться. И у тебя тоже.

– А я уже. Определилась. Разве нет?

Ленор выбросила огрызок яблока в мусорное ведро и вытерла руки:

– Я тебе толкую о другом. Не стоит позволять несбыточной мечте другого человека завладевать собой так, чтобы перестать искать свою мечту, а с ней и себя.

Я бы никогда не высказала этого вслух – Ленор могла записать мои слова на диктофон, а потом постоянно проигрывать их. Но она права. Возможно, сестра все-таки вынесла что-то ценное из обучения в своем гуманитарном колледже «О-котором-мы-и-слыхом-не слыхивали».

* * *

Мне было семнадцать, а я уже вышла замуж за свою работу. И, если бы мы спасли часовню, я посвятила бы ей всю жизнь. Я так сконцентрировалась на спасении «Розы Шарона» и нашего свадебного бизнеса, что теперь не знала, куда себя девать и на что направить свою энергию.

– Ну и что мне теперь делать?

Ленор пожала плечами:

– Откуда мне знать? Я что, психолог? Тусуйся со своими друзьями. Или целуйся с тем парнем через дорогу. – Она медленно пошагала к двери. – Да, кстати! Тот диван в вестибюле? Мы его забираем себе или оставляем здесь? Мне нужна мебель в общежитскую комнату.

– Узнай у Донны, – ответила я.

И не поверила, что мой ответ не был связан ни с письмом дедушки, ни с U2, ни с Элвисом.

Когда ты лишаешься заветной цели, что делать с оставшейся жизнью?

* * *

Почти перед самым закрытием Джеймс попросил членов нашей семьи собраться справа от часовни – ради сюрприза. «Он не навлечет на меня неприятности, обещаю», – заверил нас он. Мы застыли в ожидании в грязном закутке, щурясь в сумеречном свете.

– Дорогой, у нас еще много дел, – воззвала к брату мама.

– Никаких дел у вас больше нет. Через несколько часов мы все будем безработными, – радостно заявил Джеймс. – Сначала я хочу сфотографировать все наше семейство на фоне часовни. Папа сказал, что освещение подходящее.

Отец похлопал его по плечу:

– Не подведи учителя, дружок.

– Да мне только нужно выставить таймер. – Джеймс подбежал к треноге и с загипсованной рукой неловко засуетился у фотокамеры.

Мы начали группироваться. Папа взял маму за руку.

– Грустно сознавать, что часовни скоро не будет, – сказал он. – Помнишь, как ты шла по ее проходу к алтарю? Ты была самой красивой женщиной из всех, что я когда-либо встречал.

– Была? – переспросила мама.

– Ты и сейчас такая, – поправился отец.

Мама рассмеялась:

– Наше присутствие на фото будет символичным. Сначала мы разрушили наш брачный союз, а скоро будет разрушена и часовня, в которой мы его заключили.

– Мы в своем репертуаре, да, Лана?

– Да, как всегда. – Мама поцеловала отца в щеку.

Немного трагичности в атмосферу дня – почему нет? Я даже не подумала о том, что родители венчались в нашей часовне – как и родители Дакса в часовне «Мечта Купидона». Для папы с мамой ее закрытие значило начало нового этапа в их жизни: им больше не надо работать бок о бок друг с другом. Хотя я видела их ссору и поняла, что они притворялись перед нами и многое скрывали от нас, мысль о необратимости распада нашей семьи стала мне еще ненавистней.

– Так, встаньте потеснее! – Джеймс бегом вернулся к нам; брат не обнял никого из нас, но он посмотрел в камеру с улыбкой на лице. – Скажите «пли-и-из».

– Почему мы должны сказать «плиз»? – спросила Ленор.

– Это вместо «чиз», идиотка.

Ленор откинула свои косички назад в тот самый момент, когда сработала вспышка.

– Мы можем сделать еще один снимок? – вздохнула мама.

Лишь с четвертой попытки все остались удовлетворены.

– А теперь закройте глаза. – Джеймс начал скакать вокруг так, словно мы собирались покататься на его любимом аттракционе в Диснейленде. (Хотя он никогда бы не признался, что ему понравился Диснейленд.)

– Мальчишка, – процедила сквозь зубы Ленор.

– Ты когда-нибудь видела Джеймса таким воодушевленным? – прошептала я. – Заткнись и делай, что тебе говорят.

Перед тем как закрыть глаза самой, я заметила, как родители подмигнули друг другу. Мы прождали семь секунд. Я не сдержалась, и один раз открыла глаза, но не увидела ничего, кроме цепочки машин и вереницы туристов.

– Джеймс? – окликнула брата мама.

И в этот момент заиграла музыка. Живая музыка! Мы огляделись по сторонам. Брат побежал вокруг часовни. Мы за ним. На крыше