– Это… Да черт с ним. – Остин опускает стекло, вдыхая теплый ночной воздух. – Это было давно. Пожалуй, мне уже плевать, теперь у меня есть ты.

– Есть. – Я от души улыбаюсь ему. – И всегда буду.

– Кстати о нас. Это ведь серьезно, да? Не хочу больше недоразумений.

– Серьезнее не бывает. Я тебя люблю, дуралей.

27. Остин

Раздевшись до трусов, падаю на кровать. От выпитого в голове остался лишь легкий туман – оказывается, ничто не отрезвляет быстрее мыслей о бывшей девушке и семейных драмах. Сесиль в ванной смывает макияж, оставив меня наедине с моими переживаниями. Опасная компания.

Наконец, спустя несколько самых долгих в моей жизни минут она тихонько проскальзывает в темную спальню и идет к своей стороне кровати. Видимо, считает, что я сплю. Сейчас бы притвориться, что так и есть, и ничего не объяснять.

Сесиль ныряет под простыни, укладывается на мягком матрасе, слегка выпятив попку, и я, недолго думая, перекатываюсь на бок, притягиваю ее к себе, обхватываю рукой теплую грудь и довольно урчу.

– Ты не спишь? – шепчет она.

Вот черт. Врать ей я не могу.

– М-м…

– Все хорошо? – Она накрывает мою руку мягкой ладонью.

– Идеально, – бормочу я, уткнувшись в ее мокрые волосы. – Ты ходила в душ без меня.

– Я думала, ты уснул. – Она все еще шепчет, словно боится разбудить кого-то еще. – Или хочешь побыть один?

– Хочу быть с тобой.

– Ну, я уже здесь.

– По поводу дерьма, которое я вылил на тебя по дороге…

– Если не хочешь, давай не будем, – перебивает она. – Мне не обязательно знать твое прошлое во всех подробностях, чтобы понимать тебя и любить.

– Но ты о своем рассказала все. Так что спрашивай что хочешь. – Едва договорив, начинаю жалеть о своем предложении. С другой стороны, если уж откровенничать, так лучше в постели в три часа ночи слегка под хмельком.

– Рыжий сказал, что ты не был на родео с тех пор, как умерла ваша мама. Почему ты пришел сегодня?

Прижимаясь губами к ее затылку, напоминаю себе, с чего начался разговор. С Саванной я держал дистанцию. Наверное, поэтому она и не воспринимала наши отношения всерьез. Не собираюсь наступать на те же грабли с Сесиль.

– Потому что там была ты, – отвечаю я не задумываясь, потому что все действительно вот так просто. – Я соврал тебе. Я опоздал не потому, что у меня было много работы… то есть работа, конечно, была, однако я вполне мог отложить ее на завтра. Я просто сомневался, что смогу выдержать родео от начала до конца. Понимаешь, когда дедушка и мама были живы, всей нашей жизнью были ранчо и родео. Я боялся, что вернуться туда будет чересчур тяжело – слишком много воспоминаний. Но с тобой все вышло так естественно… будто пластырь сорвали.

Сесиль переворачивается и целует меня, прежде чем я успеваю возразить против смены положения. Пальцы гладят мою бороду, я чувствую улыбку на ее губах.

– Спасибо, что пришел сегодня.

– На родео или на конюшню? – ухмыляюсь я. От одной мысли о том, что мы вытворяли в стойле, кровь приливает к паху.

Она кладет ногу на меня, и голая киска прижимается прямо к бедру. Как же прекрасно, что вместо пижамы она стала надевать мои футболки.

– Я знала, что ты не ударишь меня. – Сесиль задумчиво перебирает волосы на моей груди. – Ты – не он.

– И все же я напугал тебя. Не так сильно я отличаюсь от него, как хотелось бы.

– Нет, Остин.

Она извивается на мне. Ее близость и нагота сводят с ума. Из последних сил я стараюсь сосредоточиться на словах.

– Ты гораздо лучше! Ты внимательный и заботливый…

Ее губы льнут к моим.

– Сильный.

Она кусает мочку уха.

– Бескорыстный и преданный.

Покрывает поцелуями грудь, покачивая бедрами.

– Ты доставляешь мне такое удовольствие, какого еще никто не доставлял!

Она жадно целует меня, хватая рукой член.

– Я люблю тебя, Остин.

Наконец, она падает на меня всем весом и прижимается так, что наши тела почти сливаются воедино. Мои руки скользят по гладкой коже, наши губы соединяются в неспешном, вдумчивом поцелуе.

Тепло промежности заставляет меня жалеть, что я не сплю голым. Даже такая малость, как боксеры, невыносима. Хочу чувствовать ее каждой клеточкой.

– Расскажи мне о родителях.

– Что, прямо сейчас? – Приподнимаю бедра в надежде, что мой твердый член заставит ее передумать.

– А ты надеялся отделаться одним вопросом? Зная твою обычную неразговорчивость, я намерена воспользоваться шансом. Вряд ли мне когда-нибудь выпадет второй.

Со вздохом кладу руки на ее бедра. Да уж, обычно в этой позе мы проводим время гораздо лучше.

– Я знаю, об этом нелегко говорить, – шепчет Сесиль мне на ухо, запустив пальцы в волосы, – но здесь только ты и я. Впусти меня в свою голову. Пожалуйста.

Кажется, она знает – мягкое, со сладкой хрипотцой «пожалуйста», вырывающееся из ее уст, – мой криптонит.

– Ну-у, – стону я, – они полюбили друг друга еще в школе. В девятнадцать поженились, и почти сразу на свет появился я. Мама жила делами ранчо и городка. Понятия не имею, как она все успевала: присматривала за хозяйством, организовывала городские мероприятия, волонтерила в школе и каждые выходные возила нас на родео. – Я замолкаю, чтобы поцеловать Сесиль в переносицу, представляя россыпь веснушек на ее лице, которые знаю наперечет. – В общем, когда у нее обнаружили рак груди, папа возил ее на химиотерапию, а мы с дедушкой и Джексоном управлялись с делами тут. А потом дедушка умер. И мама вслед за ним. Отец решил, что его здесь ничто не держит, и был таков. Он так не хотел брать на себя ответственность за семейное предприятие, что без колебаний скинул ее на меня.

– А тебя тяготит эта ответственность? – Мягкие губы скользят по моей щеке.

– Нет, – не задумываясь отвечаю я. – Это место слишком важно для меня. Но я бы никогда не стал давить на нашего ребенка… то есть… если бы у нас был… нет, я не имею в виду…

– Ш-ш. Не парься. Я рада, что малышку Люси не заставят управлять семейным ранчо. – Сесиль шутливо похлопывает по животу, и на секунду я с неожиданным удовольствием представляю себе милую светловолосую девчушку, как две капли воды похожую на мать. – Ты не виноват в том, что он ушел.

– Не виноват. Он ушел, потому что ему было плевать.

– Интересно, сожалеет ли он об этом поступке. Конечно, трудно сравнивать, но… я ведь тоже бросила родителей из-за Кей-Джея. И теперь безумно жалею об этом.

Мягкие пальцы задумчиво блуждают по моей груди. Мне хочется сказать, что отец не жалеет, вот только я не знаю. Не помню подробностей нашего последнего разговора, слишком давно он был. Помню только, что не было в нем ничего важного –