– Нет.

– Что нет?

– Я не использую тебя, чтобы его забыть. – Несмотря на темноту в салоне, ее рука находит мою, пальцы переплетаются. – Ты уже знаешь меня лучше, чем кто-либо, просто я… не хочу, чтобы меня игнорировали. Я терпела это слишком долго и надеялась, что ты не такой…

Голос Сесиль срывается. Я резко останавливаюсь на обочине, протягиваю руку и ловлю слезинку, катящуюся по ее щеке. Грудь пронзает острый укол вины.

– Дорогая, не плачь, пожалуйста. Ты мне сердце на части рвешь.

– Прости, я всегда реву, когда выпью. – Она вытирает мокрые щеки.

Как же я ненавижу, когда она извиняется за то, в чем не виновата. Ненавижу того, кто заставил ее думать, будто она должна извиняться.

Сесиль трет ладонями глаза, вытирая слезы и размазывая тушь, и становится похожа на очаровательного пьяного енота.

– Я не хочу и просто не могу тебя игнорировать, честно! Поверь, когда ты только приехала, я пытался, однако надежда на успех осталась там, на дороге, где я впервые тебя увидел. С тех самых пор у меня в голове полный бардак, и я знаю, из-за него я иногда веду себя как кретин. Прости.

Ее пальцы слегка касаются моей щетины, наши губы находят друг друга в темноте, будто мы созданы лишь для того, чтобы целоваться. И хотя это не мой любимый напиток, с ее губ я готов пить текилу вечно.

– Можно я останусь у тебя? – неуверенно шепчет она, будто и вправду думает, что я могу сказать «нет».

Да попроси она переехать ко мне навсегда, я сегодня же освободил бы половину комода. Я бы и раньше ее не отпустил, просто делал то, что считал правильным.

– Моя кровать – твоя кровать, дорогая.

– М-м, у нас прекрасная кровать. – Сесиль прислоняется головой к стеклу, и я выезжаю на дорогу. – Извини, я распалила тебя этими сообщениями так, что ты прыгнул в машину и проехал тридцать километров… но, черт, я так устала…

– Я приехал за тобой вовсе не для того, чтобы воспользоваться случаем. Впрочем, если захочешь продолжить переписку в трезвом виде, я к твоим услугам.

Тихое сопение раздается, прежде чем я успеваю закончить фразу. Она мирно спит, свесив голову, шляпа сбита набок. Снижаю скорость на каждом повороте и по возможности объезжаю выбоины. На ранчо выбираю более длинный путь, лишь бы не проезжать мимо ярких огней у конюшни. Не хочу ее будить.

Осторожно открываю пассажирскую дверцу, придерживая Сесиль, и на руках несу ее к домику. Пока я вожусь с замком, она шевелится, бормочет что-то бессвязное и прижимается ко мне крепче. Я замираю на месте в ожидании, когда она затихнет, затем бережно несу в спальню.

Как бы пьяна она ни была, вряд ли ей стоит спать в обтягивающем платье, с макияжем на лице. Достав из комода футболку, иду в ванную и смачиваю полотенце.

– Привет, дорогая! – Я убираю волосы с ее лица, и она не реагирует. На случай, если она меня все-таки слышит, добавляю: – Я помогу тебе подготовиться ко сну, ладно?

Нет ответа. Спит как убитая. Теплым полотенцем вытираю размазанную тушь с ее глаз. Она лениво поднимает руку, чтобы отмахнуться, но тут же сдается и убирает ее под подушку. Худо-бедно покончив с макияжем, насколько это возможно в тусклом свете далекой ванной, задумчиво смотрю на футболку. В голове роится миллион противоречивых мыслей.

Может, поспит в платье?

Да ну, это же неудобно.

Переодевать ее тоже неудобно.

Я уже видел ее в трусиках и лифчике. Более того – обнимал.

Наконец, я решаюсь. Пока стягиваю платье, слышу сонное бормотание. Подняв глаза, встречаю затуманенный взгляд из-под полуприкрытых век.

– Спать в платье будет неудобно, – оправдываюсь я.

Она кивает и приподнимает бедра, помогая мне закончить. Пока я разбираюсь с футболкой, она быстрым движением расстегивает лифчик и бросает его на пол.

Черт побери. Стремительно отворачиваюсь. Даже в слабом свете ванной я вижу больше, чем планировал. И не могу сказать, что сильно этим расстроен.

– Держи. – Не глядя на нее, протягиваю футболку.

– Да не будь ты ребенком. Можешь смотреть… и трогать, – говорит она игриво. – Ты обещал не игнорировать меня, помнишь?

До чего же опасна пьяная Сесиль! Закрываю глаза, стараясь успокоиться.

– Я тебя не игнорирую, просто стараюсь относиться с уважением. Так уж я воспитан, ясно?

– Фу, как скучно. – Надев футболку, она забирается под одеяло. – Эй, Ос!

– Да?

– У меня для тебя подарок. – С тихим хихиканьем Сесиль протягивает кулачок, и на мою ладонь падает маленький кружевной комочек трусиков.

Черт бы меня побрал. Что же я не напился сегодня! Тогда мы были бы на равных и могли делать глупости.

– Боже, женщина! Ты прямо-таки вынуждаешь меня! – Удивительно, что я до сих пор сдерживаюсь. – Нет. Как бы ты ни была прекрасна, как бы я ни хотел всю ночь заниматься с тобой любовью, сегодня только объятия.

Она капризно стонет.

– Не засыпай еще секундочку, ладно? – Поцеловав ее в макушку, ухожу на кухню за ибупрофеном и водой.

Конечно же, спустя минуту застаю ее крепко спящей. Свернувшись калачиком и подложив руки под голову, она мерно дышит, спокойно и глубоко.

Лежу рядом без сна, ужасаясь, как крепко я влип. До боли знакомое чувство, которому я не собирался поддаваться больше никогда, крутится на кончике языка. Ждет, когда я наберусь храбрости признаться самому себе, не важно, как убедительно я объясняю себе, что не стоит начинать новые отношения. Когда я обнимаю и целую ее, самые веские аргументы обращаются в прах и самые жуткие страхи рассеиваются как дым.

Сесиль придвигается ближе, бормоча мое имя. Она видит меня во сне. Не могу оторвать глаз от ее лица. Длинные ресницы, круглые щеки, веснушка над бровью… М-да, похоже, я по уши влюблен.

22. Сесиль

– Что бы я ни говорила и ни делала вчера, ничего не хочу об этом знать.

Я сижу на диване, вцепившись в кофейную кружку, как утопающий в спасательный круг. Свет режет глаза, кофеварка грохочет, как трактор. По крайней мере, сегодня у меня выходной. Есть все-таки плюсы в том, что по-дружески спишь с боссом в одной кровати.

– Тогда тебе стоит удалить кое-какие сообщения, дорогая. И водички попей. – Он целует меня в макушку. – Если что, я в кабинете.

– Ладно. Я пока тут поумираю. Если удастся встать с дивана, схожу поболтать с Берил.

– Постарайся не