У Макс не было времени размышлять о том, почему Грей хочет столкнуть Рафаэля вниз, в заросли карри.

– Грей. Отпусти его. – Она постаралась произнести это уверенно и твердо, тем командным голосом, который выработала и отточила до совершенства на службе в полиции. Бывали случаи, когда парни размером с Грея, услышав этот голос, мочились себе в штаны.

Впрочем, когда Грей наконец отступил от Рафаэля, она подумала, что сделал он это не из-за нее, а потому что не хотел разбираться с последствиями нападения на бармена.

Не обращая внимания на Грея, который пыхтел, как носорог, она шагнула к Рафаэлю и ощутила восхитительный аромат парфюма – смесь клюквы и мускуса.

– Давно работаешь на Ла Маркас?

Он ослепительно улыбнулся, блеснув акульими зубами.

– Может, я отвечу на твои вопросы, малышка Макс, а ты ответишь на мои?

– Справедливо. – В животе у нее свивался канат. Рафаэль не был похож на человека, которому легко лгать. Скорее всего, своим секьюрити Ла Маркас назначили его не просто так, а роль кокетливого бармена была всего лишь маскировкой.

– Всю жизнь, – сказал он. – А ты давно работаешь на Барбарани?

За спиной у нее вздохнул, словно собираясь ответить, Грей, но она передала ему молчаливое гневное послание: Ты уже своими угрозами свел к нулю наши шансы получить от него хоть что-то. Дальше веду я…

– Я работаю по частному найму. С ними в первый раз. В Сиднее работала с известными людьми.

– Замечательно. – Рафаэль наклонился ближе. – Твоя очередь. – Он подмигнул.

– Ты знаешь Кейна Скиннера?

Глаза у Рафаэля вспыхнули. Как пламя на плите.

– Да.

– Он здесь?

Рафаэль поднял палец.

– Моя очередь.

Макс стиснула зубы.

– У тебя есть парень? Или муж?

Вопрос отозвался болью где-то внутри, но не острой, а тупой, как болит давно поврежденная мышца. Не отводя глаз от Рафаэля, она чувствовала на себе и тяжелый взгляд Грея.

– Нет. Кейн Скиннер планирует убийство Джованни Барбарани?

Напрягшиеся желваки, расширенные ноздри, Макс видела предупреждающие сигналы много раз и привыкла уклоняться от следующего за ними удара кулаком в лицо. Она почувствовала, как рядом с ней напрягся Грей – тигр, готовый броситься вперед, если Рафаэль двинется первым. Но Рафаэль взял себя в руки, и на ошеломленном лице прорезалась ухмылка.

– А ты мне нравишься. Никакого трепа, все напрямик и по делу. Не часто встретишь такое в женщинах. Я не видел Кейна Скиннера три года, думаю, он на Сардинии.

Макс посмотрела на Грея. Неужели лжет? Но тот лишь сверкнул глазами.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказала она.

– Ты права. – Ухмылка растянулась на все лицо. – Не думаю, что Кейн Скиннер, будь он здесь, заинтересовался бы таким нелегким делом. Судя по тому, что я слышал, Скиннер сейчас немного занят. Представляю, как он переживает, ведь его жена отправилась в тюрьму за его же преступления. А теперь мой вопрос – ты проголодалась?

Макс пожала плечами.

– Я бы не отказалась.

Грей протестующее зарычал.

– Отлично. – Рафаэль потер руки. – У нас все места заняты, но я думаю, что смогу втиснуть вас двоих.

– Мы не останемся. – Налетевший порыв ветра растрепал русые пряди Грея, но далеко они не улетели – у фиксера даже волосы были под контролем. – И мы еще не закончили. Мне нужно твое слово, Рафаэль, что завтра вечером ничего не случится. Если между Барбарани и Ла Маркас вспыхнет заварушка и пострадают люди, мы с тобой останемся без работы. Или даже хуже. Мы обеспечиваем их безопасность. Ты знаешь, как это работает. Когда проливается кровь Барбарани, проливается и кровь Ла Маркас.

Рафаэль смотрел на Грея, как посетитель галереи, пытающийся расшифровать смысл абстрактной картины. Наблюдая за ними, Макс пыталась понять, не общаются ли они между собой на каком-то особом уровне. Два врага. Нет, они не враги. Определенно не друзья. Коллеги? Партнеры поневоле?

Возможно, это был единственный вид профессиональных отношений, доступный Грею. Или даже вообще единственный вид отношений.

– Первое: Кейн Скиннер больше не работает на Ла Маркас. Второе: клянусь тебе, Грейсон, если я увижу Скиннера, то сам доставлю его к тебе. Да, мы в разных окопах, но мы оба хотим, чтобы война закончилась. – Рафаэль помолчал и, глядя на Грея, негромко сказал: – Пожалуйста, останьтесь на ланч.

– Война никогда не закончится, – проворчал Грей, и Макс захотелось пнуть его посильнее. – Но я ценю твою честность. Мы останемся на ланч.

Так что, Рафаэль говорил правду?

– Сюда, пожалуйста. – Рафаэль протянул руку, как дворецкий в старом фильме, и провел их в ресторан через служебный вход. Он явно был доволен тем, что добился от Грея уступки. Его сильная рука подтолкнула Макс в спину и обосновалась в самом низу, на последнем позвонке. Она снова ощутила тяжелый аромат его парфюма.

Ресторан встретил их теплом. Грей глубоко вдохнул, а пальцы Рафаэля пробежали сзади по джинсам Макс снизу вверх. Кожа мгновенно покрылась мурашками, хотя в зале и было включено отопление.

– А ему что надо? – Макс жестом указала на Фореста Валентайна, который говорил что-то пышной блондинке в белом поварском костюме – Ариане Ла Маркас. Макс узнала ее по фото в статье Кингсли.

– Синдром богатой сироты. – Грей не смотрел на нее, но она решила, что это ответ на ее вопрос. – Родители, брат-близнец, тети и дяди погибли два года назад в результате несчастного случая на яхте, направлявшейся на Галапагосские острова. Форест выжил. Ты наверняка об этом слышала. Валентайны – большое имя в мире горнодобычи.

– Я не из мира горнодобычи. – Я и в реальном-то едва держусь.

Смерть родителей Фореста Валентайна, конечно же, попала в заголовки газет. Богатых людей оплакивают по-другому. Миру наплевать, когда умирают медсестра и электрик. Родители Макс были воплощением обыденности: единственное, что привлекло к ним внимание, – это их смерть. Но об этом не писали на двух полосах и даже не рассказывали в семичасовых новостях – в том месяце на Тудиэй-роуд случались и другие столкновения. Заметка в «Уэст Острэлиэн» была пять сантиметров длиной, как подсчитала Макс. Без фотографии и с орфографической ошибкой в третьей строке.

Впрочем, Форест никак не был виноват в том, что его родители так же богаты, как Барбарани и Ла Маркас. Он не валялся на куче унаследованного золота. Сейчас на нем был черный фартук винодельни Ла Маркас и он принимал заказ у подружки своего шефа.

Верный своему слову, Рафаэль приготовил небольшой столик у окна с видом на виноградник и поблескивающий вдалеке кобальтово-синий океан. Он помог Макс занять место, словно она была немощной,