Открыв глаза, я поглядела на пол. И меня окатила новая волна унижения. И ярости.

– И что дальше? – дрожащим, переполненным негодования голосом спросила я. – Тыкните меня носом в лужу?

– Нет.

– Вы же хотели, чтобы я обмочилась.

– Я хотел, чтобы ты извлекла урок. – Он аккуратно обошел меня и направился к шкафу.

– Вы всех студентов так унижаете?

– Нет. – Он взял ведро, швабру и бумажные полотенца и поставил все это возле лужи.

– Ну да. И сколько студентов обычно писаются у вас в классе за год? – «Пожалуйста, скажите, что все».

– Ты первая.

Твою мать. От этих слов мне стало в сто раз хуже. Я опустила взгляд на свои промокшие ноги, и к глазам подступили слезы.

Затуманенным взором я увидела его ботинки, сияющую черную кожу. Он коснулся моего подбородка костяшкой пальца и поднял мне голову, чтобы наши взгляды встретились.

– Иоанн Лествичник был прав. «Гордость делает демонов из ангелов, а смирение делает ангелов из демонов». – Он провел костяшкой пальца по нижней кайме моей губы, следя взглядом за своим движением. А потом он убрал руку и пошел к двери.

– Увидимся завтра на утренней мессе.

Глава 11

Тинсли

Я еще долго ощущала его прикосновение.

Воспоминание покалывало мои губы, когда я мыла ноги и оттирала пол. Когда вернулась в свою комнату и принимала душ, когда переодевалась в джинсы. И в столовой я заметила, что неосознанно касаюсь губ и, беря еду навынос, думаю о том, как он проводил по моей губе большим пальцем.

Бесцельно шатаясь по кампусу, я ни разу не встретилась с отцом Магнусом. Я его искала. Не потому, что хотела видеть. Но я о нем думала.

Я не могла перестать думать о том, с какой нежностью он держал меня за подбородок, как гладил мои губы. Много лет я мечтала о том, чтобы ко мне проявили симпатию, подарили заботу, ласковый взгляд, нежный поцелуй. Мне так сильно этого хотелось, что я почти ощущала поцелуй на своих губах.

Но все, что у меня было, это судорожные касания, небрежные поцелуи и прерванные минеты.

Было ненормально так долго размышлять о том, как именно меня касался священник. Я для него ничего не значила, и если мои мысли переросли бы в одержимость, я стала бы лишь очередной его фанаткой.

Я не думала, что лучше этих девочек, но по крайней мере у меня была гордость. До тех пор, пока я не обмочилась.

Как я смогу снова посмотреть ему в глаза? Такого унижения я никак не могла вынести. Но мне не нужно было волноваться об этом до следующего утра. Пока я сосредоточилась на еде, что несла в сумке, и на тропе, что вела сквозь деревья.

Над головой промелькнул силуэт кружащегося сапсана. Я чувствовала, что он смотрит на меня, провожает меня взглядом по тропе.

Джейден и Уиллоу были там, где я их и оставила, и при взгляде на них мне стало легче. Она поели еще немного хлеба и задрали носики при моем приближении.

– Привет. – Я открыла сумку и достала небольшой контейнер с едой, которую вынесла из столовой.

Еще у меня было несколько бутылок воды и остатки изрезанной униформы. Плотная ткань должна была согреть их в следующие холодные недели.

Поставив закрытые бутылки возле их гнезда, я разложила еду и наполнила миску водой, и пока они ели, что-то ворковала над ними.

Они были самыми милыми малышами. Как маленькие любопытные курносые обезьянки с малюсенькими ручками. Я могла бы играть с ними всю ночь напролет, что, собственно, и собиралась сделать, но тут услышала шаги.

Развернувшись, я прикрыла спиной гнездо опоссумов и, прищурившись, воззрилась на непрошеную гостью.

Дейзи стояла в нескольких шагах от меня, поставив руки в боки.

Да твою же мать. Последнее, чего мне хотелось, это чтобы местная сплетница узнала, что я таскаю еду диким животным.

Что отец Магнус сделает с осиротевшими опоссумами?

Он уж точно не будет их любить, ворковать над ними и подтыкать им одеялко по ночам.

Вытянув шею, Дейзи посмотрела мне за спину и уставилась прямо на шевелящихся малышей. Она поморщилась.

Вместо школьной униформы она надела рокерские ботинки и черные легинсы. На ней были рубашка свободного кроя, кардиган и короткая кожаная куртка, расшитая железными заклепками. Рокерская шляпа на голове придавала ее образу законченный вид.

Глядя на ее стильный лук, я испытала укол зависти. Но в любом случае, я не собиралась доверять ей.

Почему она пошла за мной? Ведь я не была особенно общительной с тех пор, как приехала.

– Тебе не с кем дружить? – спросила я.

– Из-за моего лица? – Ее бесформенные губы стянулись в ниточку.

– Нет, потому что ты старшая сестра по нашему этажу. А значит, ты стукачка.

Ее взгляд стал тяжелее, и даже деформированные черты лица не могли скрыть злости. Если бы я решила вывести ее из себя, она наверняка бы мне наваляла. Но я не хотела с ней ссориться. Я просто хотела побыть наедине со своими опоссумами.

– Мы соседки. Моя комната рядом с твоей, – я сдержанно ей улыбнулась. – Меня зовут Тинсли.

– Я знаю, кто ты. Все знают.

– Ладно. Слушай, Дейзи, я… – Я внимательно посмотрела на нее, подыскивая правильные слова, чтобы не показаться саркастичной и чересчур прямолинейной.

Но как можно сказать кому-то, чтобы человек отвалил, чтобы не показаться последней сволочью?

– Выговорись, – предложила она. – Если хочешь что-то спросить про мое лицо, спрашивай.

– Э-м-м… Нет, не хочу.

– Что? Почему?

– Ну, мне мало интересно твое лицо, если честно.

Она недоверчиво хмыкнула.

– Но что-то же тебя интересует? Ты притихла и не можешь подобрать слова. И ты пялишься на мое лицо, что, вообще-то, оскорбительно.

– Я пялюсь на тебя, пытаясь понять, скажешь ты кому-нибудь о них или нет. – Я указала на опоссумов.

– Меня не интересуют твои больные грызуны, если быть честной.

– Ты сучка. И они сумчатые, а не грызуны.

– Они едят мусор. Так что без разницы.

– Не без разницы. Хотя что в этом понимает наука? Да?

– Тебе следует быть со мной повежливее, Константин. Наверняка я единственный твой друг здесь.

– Так вот оно что. Ты мой друг?

– Пока я не решила, готова ли взвалить на себя такой груз.

– И не парься. У меня уже есть друзья.

– Невада и Элис? – она запрокинула голову и рассмеялась.

Если честно, мне и самой не хотелось ассоциироваться с