– Итак, Мио, позволь мне спросить: ты действительно больше не собираешься с ним видеться?

– Ну, он наотрез отказался…

– И что? Ты же не хочешь с ним расставаться.

– Не хочу. Он мне дорог. Он всегда поддерживал меня.

– Хм, – задумалась Рико, глядя в небо, которое слегка окрасилось оранжевым. – Мио, и ты эти два года не замечала подмены?

– Нет, хотя это и смущает.

– Все это время ты думала, что получаешь письма от Такэру. А до сегодняшнего дня, если бы ты не знала правду, ты бы все равно с ним переписывалась?

– Я думаю, да….

– Вот именно! А что, если Ицуки знал о тебе еще до смерти Такэру? Он бы не смог отвечать тебе на письма, если бы совсем тебя не знал.

– Меня?

– Да. О, идея! У тебя с собой его фотография? Дай-ка посмотреть!

Я вытащила фотографию из блокнота, который всегда тайно ношу с собой. На фото был мальчик в футбольной форме.

– Это ведь Ицуки, разве нет?

– Да, вроде…

На фото был точно Ицуки, ведь фото Такэру я видела на том портрете дома у его мамы.

– А ведь он присылал фотографию из младшей школы. Значит, по какой-то причине Такэру отправил тебе фото своего младшего брата, Мио!

– Зачем?..

– А Такэру играл в футбол? Что, если он отправил фото Ицуки в форме, чтобы выдать себя за него?

– Сомневаюсь…

Я помню то письмо Такэру. Он с энтузиазмом рассказывал, как пошел в школу и вступил в футбольную команду.

– Мне надо еще раз увидеться с Такэру.

– Что?

– Тогда я испугалась, убежала и не успела как следует попрощаться. Хочу еще раз прийти к ним домой и сказать спасибо.

– Вот как. Тогда вперед! – Рико ободряюще похлопала меня по спине.

Я улыбнулась и допила свой напиток.

Закатное солнце освещало парк, и от нас с Рико тянулись длинные тени. Глядя на нее, я вспомнила грустное выражение лица Ицуки, когда мы в последний раз разговаривали под ветвями сакуры.

На следующий день я поехала на велосипеде к дому Такэру.

Я робко позвонила в дверь, и мама Такэру, увидев меня, вздохнула с облегчением.

– Мио, ты вернулась!

– Да. В тот раз я сбежала… простите.

Она улыбнулась, и я склонила голову.

– Я тоже должна извиниться. Заходи, пожалуйста.

Меня провели в комнату. Я села перед памятной фотографией и сложила руки в молитве.

«Прости меня, Такэру. Мне жаль, что я ничего не знала. И спасибо, что дружил со мной».

Когда я открыла глаза, мама Такэру сказала мне:

– Спасибо, Мио. Я уверена, Такэру тебе тоже благодарен, – сказала она, и в её глазах заблестели слезы.

Его мама рассказала, как долго они боролись с болезнью. Настанет ли день, когда ее горе утихнет? Я не знаю.

– Мио… Мне очень жаль, что с вашей перепиской все так получилось.

– Что? – Я подняла голову и посмотрела на нее.

– Мальчик не хотел тебя обидеть.

– Вы все знали, да? Что мне писал Ицуки? – решилась спросить я.

– Знала. Такэру попросил его об этом. Ицуки отказался, но после смерти брата он написал тебе письмо. Если честно, я думала, что он до конца будет притворяться. Потом я рассталась с мужем, и мы с Ицуки переехали в этот город. Он очень хотел с тобой увидеться, Мио, – сказала она с грустной улыбкой.

– А… после операции Такэру ходил в школу, играл в футбол?

Лицо женщины помрачнело, и она отвернулась в сторону.

– Нет. Даже после выписки он едва мог ходить в школу. Сил у него точно не хватило бы на спорт. Я уверена, что он мечтал играть в футбол, но его желание, к сожалению, не сбылось.

Вот как на самом деле все было. Сердце в груди сжалось и заболело.

Я помню, как Такэру говорил, что очень хочет играть в футбол сразу после выписки. Тогда я была уверена, что у него все получится, ведь он верил в светлое будущее. Но я и представить себе не могла, что все так обернется.

– Мио, обязательно следуй за своей мечтой. Такэру не смог, а у тебя вся жизнь впереди.

На этих словах я еле сдержала слезы. Женщина грустно улыбнулась.

– Да… – кивнула я. – Можно мне как-нибудь еще раз сюда прийти?

– Конечно.

Я поклонилась и вышла из дома. Я крутила педали велосипеда и с трудом сдерживала слезы, которые вот-вот грозили вырваться наружу.

Вернувшись домой, я достала из ящика свой блокнот.

«Мио, обязательно следуй за своей мечтой. Такэру не смог, а у тебя вся жизнь впереди».

Я вытерла глаза рукой, в которой держала карандаш.

– Такэру… Я попробую.

В голову пришла идея, и я начала ее записывать.

Я не могла сделать ничего смелого ради Такэру, но могла сделать все, что в моих силах…

Записать слова в блокнот. Если не понравится, стереть и переписать.

Я представляла, как Такэру отчаянно бежит по школьному полю за мячом. Несмотря ни на что, он не сдается и продолжает бежать.

«Тренировки даются нелегко, но я люблю футбол, поэтому буду стараться изо всех сил и не сдамся», – он написал это, когда учился в средней школе.

Я положила карандаш на стол, открыла коробку и достала еще несколько старых писем.

Вот почерк Такэру: он пишет о школе, об успехах в футбольных матчах и о том, как весело проводит время с друзьями.

«Даже после выписки он едва мог ходить в школу. Сил у него точно не хватило бы на спорт». Но он все так живо описывал, что было сложно поверить в то, что это выдумка. Каждый раз, когда я читала письма, сразу представляла мальчика с широкой улыбкой в футбольной форме.

Я осторожно обвела пальцем слова, написанные Такэру.

Конечно, это его почерк, но мальчик из письма не он, а Ицуки.

Наверное, Такэру слушал о насыщенной жизни младшего брата и писал об этом так, словно она его собственная.

И Ицуки тоже читал мои письма.

«Помнишь, была такая птица со странной головой?» – вот что он мне сказал в тот день.

Мы учились в средней школе, когда я отправила ему письмо с китоглавом. Это значит, что Ицуки знал обо мне задолго до того, как Такэру умер. Вот почему он легко продолжил переписку со мной.

Я аккуратно сложила письмо, убрала его в коробку и решила дальше писать свой рассказ.

«Все обязательно получится! Как напишешь,