– Простите, вы слышали Тима? Мы добрались до Южной Мирады, как вы и просили, – вежливо обращается ко мне солист, и я перевожу взгляд с пола на него.

– Да, слышала. Простите… Я просто задумалась.

– С вами всё в порядке? – он смотрит в ответ с беспокойством.

– Да… Конечно, – звучу неубедительно, и солист хмурится.

– Вы уверены, что хотите выйти здесь? Может, нам всё-таки вернуть вас на свадьбу или довезти до дома?

– Нет! – теперь мой голос убедительней некуда. – Не надо! Всё нормально. Я выйду здесь.

– Но на улице уже почти полночь. Смотровая площадка закрыта.

– Ничего страшного. Я знаю лазейку. Не беспокойтесь. И спасибо вам за помощь. Обещаю, что никто ни о чём не узнает.

– Очень на это надеюсь. Проблемы с вашим братом или женихом нам ни к чему.

Мужчина даже не произнёс их имён, а у меня уже сжимается желудок. Желчь подступает к горлу. Снова не хватает воздуха.

– Не будет никаких проблем. У вас точно. Спасибо.

Я прощаюсь со всеми остальными членами группы и выбираюсь из трейлера. Жду несколько секунд, пока машина уедет, и осматриваюсь по сторонам, глубоко вбирая душный вечерний воздух.

Я не без причины сказала парням довести меня именно до Южной Мирады несмотря на то, что с девяти вечера вход на неё закрыт. Я знала это и всегда сюда приезжала после закрытия за уединением и тишиной. И про лазейку я не сорвала. Небольшая прорезь в заборе находится почти у самого обрыва между ветвистыми кустами. В неё я пролезаю и в этот раз, проникая на обзорную площадку с одним из самых красивых видов Морена – бескрайняя синева океана. Но виден этот водный шедевр только при дневном свете. Сейчас же можно насладиться только звёздным небом и мерным шумом прибоя. Он всегда действовал на меня успокаивающе, сейчас же… Он никак на меня не действует. Как, впрочем, и потрясающее ночное полотно, усеянное миллиардами звёзд.

Нет восторга. Нет восхищения. Нет радости или умиротворения. Сейчас я на сто процентов состою из боли, разочарования, злости, отчаяния и чувства безысходности. Ведь если так подумать – где мне найти выход из этого лабиринта лжи и несправедливости, и есть ли он вообще? Кроме самого очевидного – сигануть с высоченного обрыва, возле которого я стою? Но, разумеется, я никогда так не поступлю. Суицид для слабаков. А я ведь не такая, не так ли? Несмотря на то, что ощущаю себя сейчас именно слабачкой.

Хочется закричать во всё горло. Прореветься от всей души. Выпустить на волю всю ярость и проклятья в адрес Димы и Влада, но я не издаю ни звука. Лишь наконец выпускаю из глаз горячие ручьи слёз, что обжигают кожу, словно перекись водорода обжигает раны. Это всё, что я могу себе позволить, потому что не могу быть полноценно уверена, что за мной сейчас не следят. Ни за что не подарю Диме возможность увидеть мою истерику. Даже через камеры его людей, которые, возможно, сумели как-то засечь мой побег.

Маловероятно, конечно, ведь тогда Дима уже наверняка был бы здесь. Да и судя по файлам, слежка завершилась чуть меньше недели назад, но это лишь предположения. Никаких исчерпывающих подтверждений нет. А, значит, я должна держать свои истинные желания и эмоции в себе, при этом суметь найти силы, чтобы как следует продумать план своих дальнейших действий.

Жаль, что это слишком сложно выполнить. В груди нестерпимо давит, голова раскалывается. Сжимаю пальцами виски и порываюсь опуститься на землю, но вместо этого подпрыгиваю от испуга, когда слышу позади себя знакомый голос:

– Кара?

Спина от напряжения деревенеет. Между лопаток и в пояснице возникает жжение. Неужели мне послышалось?

– Кара, это ты? – повторяет вопрос с удивлением, и я наконец заставляю себя обернуться, чтобы увидеть…

– Егор? – выдыхаю еле слышно и с трудом разглядываю его высокую фигуру, стоящую в нескольких метрах от меня.

Даже во мраке ночи вижу, что за время, что мы с ним не виделись, Егор совсем не изменился. Всё такой же видный и красивый. Русые волосы взлохмачены, крепкие мышцы обтягивают тёмная майка и джинсы, а взгляд чуть раскосых глаз сосредоточен на мне.

– Что ты здесь делаешь? – в унисон со мной спрашивает он и тихо усмехается.

Я же так и продолжаю смотреть на него, не проявляя никаких эмоций, кроме удивления. И не отвечаю на его вопрос. Обнимаю себя за плечи и жду, когда сначала ответит он.

– Я приехал сюда, чтобы попрощаться, – выдаёт Егор, и я непонимающе хмурюсь.

– С кем?

– С Мореном. И в некоторым смысле с тобой, но даже не думал, что мне повезёт встретить тут тебя. Настоящую.

– Что? Я не понимаю, – встряхиваю головой, реально не соображая, что он имеет в виду.

Егор не спешит добавлять объяснений. Тихо выдыхает и делает шаг ко мне, но тут же останавливается и хмурится, когда видит, как сильно я напрягаюсь.

– Ты боишься меня, Кара? – в его голосе слышится удивление с примесью обиды, и я спешу его заверить, что его предположение неверно.

– Я боюсь за тебя, Егор. Ты же знаешь, что тебе нельзя ко мне приближаться.

– Знаю, но судя по тому, что я не видел твою машину с Андреем на парковке, могу смело предположить, что мы тут одни.

– А я не могу быть в этом полностью уверена, поэтому будет лучше сохранять дистанцию.

Мои слова омрачают привлекательное лицо Егора, в новом выдохе я чётко слышу негодование.

– Он за тобой следит, да? Этот Титов ни на секунду не оставляет тебя без надзора?

Ох, если бы Егор знал. Если бы только знал, насколько всё плохо. Но я не стану ни во что его посвящать. Ни к чему это.

– Не знаю. Но я не хочу проверять, рискуя твоей жизнью, – отвечаю сдавленно, пытаясь остановить поток слёз, но не выходит. Новые солёные дорожки стекают по щекам, и я невольно хлюпаю носом.

– Почему ты плачешь? – наконец заметив мои слёзы, обеспокоенно спрашивает Егор и делает ещё один шаг ко мне.

– Нет,