– Либо он уничтожит тебя, – заканчиваю я за неё. – И ты решила слить меня. И фирму. Ну ты и мразь!

– Ника, я не хотела… – она делает шаг ко мне. – Я думала, получится как-то… аккуратно. Чтобы и он, и ты…

– Чтобы и он, и я? – рявкаю я. – Так не бывает! Ты либо со мной, либо против.

Она открывает рот, но я уже не слушаю. Ладонь сама взлетает.

Хлёсткий звук отдаётся в стенах коридора. Юля отшатывается, хватается за щеку.

– Ника… – начинает она, но не успевает.

Сбоку уже шум, подбегают люди. Кто-то хватает меня за руку:

– Девушки! Что за драка?!

– Успокойтесь немедленно!

Кто-то с телефонами, кто-то усмехается, смотрят с любопытством. Еще бы, меня здесь многие знают, теперь будут до конца жизни кости перемывать. Я разворачиваюсь на каблуках и практически бегу к выходу.

В голове пусто. Ни плана, ни слов, ни сил.

Только факты: я потеряла репутацию, фирма проиграна, муж изменщик, а лучшая подруга… предательница.

Всё это время я защищалась от Метельского и бывшего мужа, а настоящий враг вот он, под боком был! Полжизни, оказывается, рядом была мерзкая тварь.

Мы вместе ели лапшу в три ночи, таскали друг друга с корпоративов, сидели над делами до утра. Она знала обо мне всё!

И вот продала. Даже не за деньги. За свою шкуру.

Глава 21

Я не помню, как добираюсь до Ростислава Борисовича.

Лишь когда он открывает дверь, я всхлипываю и, громко рыдая, бросаюсь ему на грудь.

– Ну будет, будет, Ника… Ничего, всё пройдёт, – успокаивает он, неуклюже похлопывая меня по спине.

Я рыдаю ещё пуще. Взахлёб, подвывая. Всё это время я жила в режиме войны, как туго сжатая пружина.

А теперь всё, что так долго держала в себе, выплескивается бурным потоком вперемешку с макияжем на светлую футболку моего доброго наставника.

– Пойдём, пойдём, я чайку заварю… с мятой, как ты любишь, – приговаривает Ростислав Борисович, заводя меня в уютную кухоньку.

В доме пахнет чистящим средством и лекарствами. На подоконнике – ряд пузырьков и коробочки с таблетками.

Мне становится неловко – он и так плохо себя чувствует, а я ещё вишу на нем, как на вешалке.

– Простите, – отстраняюсь, вытираю глаза ладонью.

– Ничего, Ника. Это жизнь, всякое бывает, – приговаривает он. – Ох, я старый дурак… надо было мне с тобой на суд идти…

– Не говорите так, – пытаюсь улыбнуться сквозь слёзы. – Вы бы ничего не смогли сделать. Юля уже слила им всю информацию.

– Вот же жучка, – хмурит он брови. – Ни стыда, ни совести! И сколько ей заплатили?

– Не знаю… Они прижали её каким-то старым косяком. А я так верила ей…

Слёзы снова подступают. Предательство Юли выбило у меня почву из-под ног почти так же, как и предательство мужа, если не сильнее.

– Хватит сырость разводить, – шутливо прикрикивает наставник. – Ещё из-за всяких майдавошек рыдать… Много чести!

– Вы правы, – глубоко вздыхаю я. – Только фирму я потеряла…

– Но половина-то твоя остаётся, – замечает он.

– И что? Работать всё равно не смогу. Макс припрется и Карину свою притащит. Единственный выход продать ему свою долю.

– Не торопись, – поднимает он палец. – Подумай.

Я тут же успокаиваюсь и собираюсь, как бывало и раньше. Включается холодный, анализирующий ум юриста.

А если подождать? Макс в делах – ноль. Посыпется. Это сейчас он думает, что будет плевать в потолок и получать денежки. Большой сюрприз его ждет! На свой бизнес надо работать даже больше, чем в найме.

– А что, если взять реванш? – вслух размышляю. – Дождаться, пока Макс облажается, и забрать фирму обратно.

– Не торопись, Ника, – качает он головой. – В таком состоянии нарубишь дров. Отдохни. Исчезни на время из города.

– Куда же я исчезну? – удивляюсь. – И зачем?

– Чтобы муженек с подружайкой расслабились, решили, что ты сдалась и лапки сложила. Вот тогда и возьмем их тепленькими. Я хоть телом слаб, но черепушка ещё варит, – он стучит пальцем по виску. – Буду думать, связи подниму. Придумаем что-нибудь.

– Спасибо вам, Стас Борисович… И простите. Я облажалась и с мужем, и с подругой.

– Бывает, – отмахивается он. – Когда нам хорошо, мы не думаем о плохом. Ты думала, что у тебя крепкая семья и надежные друзья, но оказалось наоборот. Не страшно. Главное не суметь устоять, а суметь подняться. А ты умеешь.

– Спасибо, что верите в меня, – тепло обнимаю его.

– Ты говорила, ты из деревни. Там осталось жильё? – спрашивает он.

– Домик родительский. Я каждый месяц оплачиваю соседке за уход. Всё думала дачку построить, но Макс был против, он городской житель.

Глава 22

– Вот и поезжай туда.

– А что я там делать буду? – удивляюсь.

– Отдыхать, есть нормальную еду и набираться сил для реванша.

– И надолго? – кисло спрашиваю.

– Месяц-два, может, три. К тому времени уже что-то прояснится.

– Может, мне в другой город уехать? – задумываюсь.

– Эх ты! – усмехается он. – Многие за такую возможность пожить пару месяцев на свежем воздухе полжизни бы отдали. А ты всё город да город…

Вдруг вспоминаю наш сад. Мои качели, которые папа когда-то привязал к яблоне.

Интересно, жива она ещё или давно сгнила?

А ведь хорошо там было… Летом трава по пояс, пахнет мятой и земляникой. По утрам роса – босиком выйдешь, ноги мокрые, но тепло.

Пчёлы гудят, кошка дремлет на крыльце, и всё кажется бесконечно простым. Днём на речку, вода ледяная, а, сядешь на берегу, и солнце сушит быстрее полотенца. А вечерами запах сена и костра. И звёзды. В городе таких нет.

Я вдруг чувствую, что неимоверно устала. Адреналин схлынул и оставил после себя выжженную пустыню чувств и эмоций. Осталось единственное желание: забиться куда – нибудь в нору и чтобы никто меня не трогал.

– Соглашайся, Ника – мягко говорит Ростислав Борисович, – это не бегство, это стратегическое отступление. Дай себе время восстановиться и вернешься