Я готова… Почти.

Юля сидит рядом, молчит, грызёт губу и смотрит в окно.

– Всё нормально? – спрашиваю я

Она отмахивается:

– Просто волнуюсь. Сама понимаешь…

Понимаю.

У Юльки вообще в стрессовых ситуациях включается «холодная Юля»: ровная, расчётливая, спокойная. А сейчас будто сама не своя: руки дрожат, глаза бегают.

Не удивительно, ведь речь идет о нашей компании.

– Всё будет хорошо, – говорю, – Ростислав Борисович на телефоне, всё разложили по полочкам. Мы справимся.

Она кивает. Но неуверенно.

В зале суда душно. Мы садимся за стол, Юля кладёт перед собой папку. Пробегает глазами по бумагам. Все идеально, все подготовлено.

И тут заходит он. Метельский. Макса я замечаю уже после. На фоне Метельского он выглядит блекло. В какой-то заношеной футболке, небритый, глаза тусклые.

Метельский, наоборот, с ухмылочкой, в дорогом костюме, будто на модный приём пришёл. Садится напротив. Смотрит. И улыбается. Так улыбаются те, кто уже знает финал.

Начинается.

С первых же минут всё идёт не по плану. Он говорит чётко, уверенно. У него есть документы, которые, по идее, у него быть не могут.

Он вытаскивает на свет всё: оборот, счета, внутренние письма, даже чьи-то личные сообщения. Такое ощущение, что он заглянул ко мне в ноутбук.

– Ответчица, – говорит он, обращаясь к судье, – пыталась вывести активы. Не официально, конечно. Но вот косвенные подтверждения, банковские шаблоны, даты.

Я вцепляюсь в край стола.

Я не пыталась! Даже мысли такой не было!

Он выставляет всё так, будто я – алчная жена, которая решила оттяпать фирму у бедного мужа. Манипуляторша, хищница!

Хотя все совсем не так, но в суде всё звучит по-другому. Грязно. Жестко. Макс сидит как побитая собака, только что слезу не пускает. Теперь ясно, что он так выглядит – из себя беднягу строит.

Когда объявляют перерыв, я выскакиваю в коридор и тут же набираю Ростислава Борисовича.

Глава 19

– Мы проигрываем, – чуть не плачу я в трубку. – Он знает всё о нашей компании!

– Спокойно, Ника. Выдохни, – резко отвечает он.

Я шумно выдыхаю.

– Еще раз! – слышу приказ.

Я повторяю серию глубоких вдохов и выдохов.

– Вот теперь рассказывай, – ободряюще говорит он.

Голова немного проясняется, паника отступает.

– Он слишком хорошо подготовлен, – спокойно отвечаю я. – Юля не потянет.

– Подожди, ещё процесс не закончен, ты же знаешь, как бывает…

– Да, но… Откуда?!

– Я думаю, ты и сама знаешь ответ, – вздыхает наставник.

– Карина… Она сидела за моим столом и могла увидеть кое-какие бумаги, – бормочу я.

– Может и так, а может не так, – уклончиво отвечает он. – Приезжай после суда. Обмозгуем.

Он отключается, а я замираю на месте. Что он имел в виду? Некогда сейчас об этом думать!

Решительно одергиваю строгий пиджак и возвращаюсь в зал суда.

В зале прохладно, но мне жарко. Сижу, как на иголках. Юля рядом, шуршит бумажками.

– Всё ок? – спрашиваю одними губами, поймав её взгляд. Она кивает и снова опускает глаза.

Судья заходит. Встаём. Садимся.

Первым начинает Метельский.

Спокойный, уверенный голос. Он сразу идёт по документам: даты, суммы, подписи, всё выстроено, как по линейке.

– Ваша честь, вот договор, заключенный без уведомления истца. Вот платёж, который не прошел через расчётный счёт.

Я вздрагиваю. Знаю, о чём речь, и знаю, что он переворачивает смысл, но Юля молчит.

Я толкаю её локтем. Она вздрагивает. Уснула, что ли?!

– Ваша честь, это не совсем так… – наконец встаёт она. Листает папку. – Здесь… есть нюанс…

Нюанс!? В этот момент я готова стукнуть её под столом ногой. Вместо чёткого «Это ложь» она мямлит, подбирая слова, как студентка на пересдаче.

Метельский выслушивает, кивает и уже через секунду бьет в ответ:

– Даже с учётом «нюансов», факт остаётся фактом: средства были выведены.

Судья просит говорить конкретно. Юля кивает… и снова начинает с оправданий.

Я вижу, как теряется внимание судьи.

Ещё один заход Метельского, и он уже выкладывает на стол копии внутренних писем. Тех, которые, как я думала, есть только у нас.

– Эти материалы подтверждают, что ответчица заранее готовила почву для… – и он озвучивает формулировку так, что я уже сама себе начинаю казаться мошенницей.

Я сжимаю зубы. Юля что-то возражает, но её тон оборонительный, виноватый. Она не атакует, она отбивается. Слабо. Разрозненно.

Метельский держит внимание судьи. Каждый его аргумент как кирпич в стену, которую он строит между мной и моей компанией. Я чувствую, как у меня холодеют руки. Это провал!

Суд заканчивается. Вердикта ещё нет, но всё и так ясно.

Мы выходим в коридор, и я будто в аквариуме: звуки глухие, лица размытые. Рядом идёт Юля, что-то бубнит про «апелляцию» и «не всё потеряно», но я даже не слушаю.

Глава 20

До меня наконец доходит, я резко останавливаюсь. Она по инерции делает пару шагов вперед, потом оборачивается.

– Ника, ты чего? – удивленно спрашивает она.

– Это ты, – говорю тихо. Без эмоций, просто констатирую факт.

– Что я? – глаза бегают, губы поджаты.

– Ты слила всё, что мы готовили. Всё, что было только у нас с тобой. – Я делаю шаг ближе. – Он знал про каждый файл. Даже про те, что мы на флешке держали, без сети.

– Ника, ты с ума сошла! – она пытается усмехнуться, но выходит криво. – Я бы никогда…

– Никогда? – наклоняю голову. – Тогда скажи, как он получил копии договоров с подписями клиентов, которых даже в электронке не было? Он что, в мой сейф ночью залез?

Молчание. Она отворачивается, руки прячет за спину.

– Говори, – требую. – Сейчас же!

Вижу, как у неё напрягаются плечи, потом опадают. Глаза наполняются слезами.

– У него… – шепчет. – У него есть на меня компромат. Старое дело… Когда я только начинала… Я тогда подписала за клиента без доверенности. Меня лишат лицензии, Ника. Лишат! Понимаешь? Он сказал… либо я помогаю, либо…