Понятное дело, это очень долгий процесс, который займет множество лет, но благодаря началу переговоров Влада с президентом Тораса лед уже тронулся, даровав мне возможность выйти на одного интересного и довольно влиятельного северянина, который помог мне организовать поездку на один из его частных маленьких островов.

Влад сумел положить начало хлипкому общению двух абсолютно противоположных миров, и как все мы знаем, он не остановится, пока не достигнет всех своих целей, сколько бы времени это ни заняло. А я даже не пытаюсь его отговорить. Это бессмысленно. Легче голову об стенку разбить. К тому же теперь я доверяю ему, как никому другому, и верю безусловно, что каждый его поступок нацелен в первую очередь ради безопасности семьи… ну и, как выяснилось, ради безопасности друзей тоже.

День, когда Влад со своими людьми отыскал меня в том душном ящике и спас, открыл мне глаза на немыслимое – оказывается, Дьявол Морена не совсем уж редкостная скотина, которая всегда без исключения отдает предпочтение усилению своей власти, а не человечности.

Я стал этим исключением.

Гордеев нашел и спас меня тогда, хотя мог этого не делать, спокойно забрав себе все мои владения благодаря нашему браку с Каролиной. При тех обстоятельствах, когда я отказывался поддерживать его в свержении Совета, моя смерть была ему даже на руку, но он не использовал подвернувшийся шанс с легкостью стать самым влиятельным представителем Десятки.

Он выбрал своего союзника и друга, а не власть, чем, честно, удивил меня до неимоверности и доказал, что я могу ему доверять.

И я доверился, все-таки поддержав его в устранении Совета. И по сей день ни разу не пожалел об этом. Даже несмотря на то, что Влад до сих пор препятствует убийству Сана Власова, позволяя близнецу дышать и просыпаться каждое утро. Однако меня успокаивает то, что делает он все это под стражей Гордеева, будучи в заключении и делая то, что заверял меня никогда не станет делать – ежедневно пашет на южанина.

Худшей пытки для Власова было не найти – этот факт помогает мне сдержаться от нарушения договора с Гордеевым и не разрезать Сана на мелкие кусочки раньше, чем Влад получит от него все, что ему необходимо.

Жалобный всхлип вытягивает меня из размышлений и отвлекает от разглядывания снежных гор. Перевожу взгляд на Роли и вдруг обнаруживаю, что ее лицо все покрыто слезами.

– Не понял, это что такое? – настораживаюсь, беря пальцами ее подбородок, чтобы повернуть лицом к себе. И в ответ получаю еще один всхлип, более громкий и горестный, который, черт возьми, запускает настоящие женские рыдания, разлетающиеся на весь салон джета. – Да ты чего так плачешь? – озадачиваюсь не на шутку столь бурной реакцией. Это совсем на нее непохоже.

Я, конечно, ожидал увидеть слезы радости, но она натуральным образом рыдает, с трудом выдавливая из себя слова:

– Потому что ты исполнил мою мечту, – невнятное бормотание и еще один громкий всхлип вынуждают меня опешить.

Я пытаюсь ее успокоить, но не получается. Роли переводит взгляд с меня на иллюминатор и продолжает восторгаться созерцаемой картиной, безутешно плача и сотрясаясь всем телом.

– Ну все… Хватит, перестань лить слезы, а то я начну жалеть, что показал тебе это, – гладя ее по щекам, прошу я, и дуреха наконец хмурится.

– С ума сошел? Это самый… лучший подарок… на свете, – с паузами проговаривает она, хлюпая носом, точно ребенок.

– И поэтому ты ревешь, как ненормальная.

– Это рыдания счастья.

– Звучит сомнительно.

– Но это правда, – она вдруг перемещается ко мне на колени и крепко обнимает, пропитывая меня любимым ароматом. – Спасибо, Дима. Я не знаю, как ты сумел это организовать, но спасибо. Я даже представить себе не могла, что такое возможно. Я всю жизнь мечтала увидеть снег и вот… я вижу.

– А скоро еще и потрогаешь.

– Что? – охает она, снова превращая свои глаза в две огромные монеты.

– Что слышала. Совсем скоро мы приземлимся.

– Ты серьезно?

– Конечно. Не летели же мы так долго только для того, чтобы посмотреть на снег из иллюминатора. Мы встретим здесь все новогодние праздники, если, конечно, ты захочешь.

Роли хлопает ресницами, несколько секунд молчит, переваривая информацию, а когда все слова утрамбовываются в ее рыжей головке, она что делает? Правильно. Снова начинает рыдать.

– Блять, да что с тобой такое? – сгребаю ее в объятия, слушая невнятные попытки что-то сказать и поглаживая по спине. До тех пор, пока она не отодвигается и не начинает зацеловывать все мое лицо, обмазывая меня слезами, соплями, слюнями и всем чем только можно.

А я смеюсь и наслаждаюсь ее чрезмерно влажной радостью.

– Значит, этот подарок можно засчитать за два года? Ведь в прошлом году я тебе ничего не подарил, – с усмешкой спрашиваю, когда ее плачь немного затихает.

– Ты прикалываешься? – она чуть отстраняется и покрасневшим от слез взглядом смотрит на меня. – Во-первых, в прошлом году ты не оставил меня без подарка. Твое подстреленное, окровавленное тело под елкой я никогда не забуду. А, во-вторых, этот подарок можно считать за все годы до конца жизни.

Продолжаю смеяться, поглаживая ведьму по спине.

– Ничего себе, какой я молодец. На всю жизнь избавил себя как от необходимости дарить подарки, так и от скандалов тоже.

– Э-э-э, притормози, ковбой. Про скандалы я ни слова не говорила.

– Хочешь сказать, будешь ворчать на меня сегодня?

– Ну ладно, сегодня не буду.

– Только сегодня? – недовольно хмурюсь и целую ее в уголок соленых губ.

– Может быть, и завтра, – она сцепляет зубы на моей нижней губе, вытягивая из меня хриплый выдох.

– И это все? Я заслужил только два дня спокойствия? – умещаю руку на ее ягодицу, спрятанную под спортивными легинсами, и крепко сжимаю.

– Тебе не нужно спокойствие, Дима, – уверенно заявляет она, подставляя свою шею для поцелуев.

– Да? А что мне нужно? – скольжу кончиком языка по проступающей венке и коротко целую в районе сонной артерии.

– Тебе нужен пиздец.

Ее реплика выбивает из меня новую порцию смеха.

– То есть ты.

Мы встречаемся взглядами, и Роли, лучезарно улыбнувшись, подтверждает:

– То есть я.

А