Она грустно улыбается.

— Мне больше не придется путешествовать еще очень долго.

Мы проводим ночь в ее семейном доме. Лежа рядом с ней в гостевой кровати, она прижимается ко мне и кладет голову на мою грудь.

— Прости, что я так сильно тебя доставала по поводу всего этого. Вера объяснила мне, понимаешь.

— Объяснила что?

Лидия вздыхает.

— Что у всех Романовых есть биометрические трекеры. То есть, не пойми меня неправильно — это крайность, но по крайней мере я знаю, что это не только ты и твое безумие.

Я наклоняюсь и целую ее сдержанно. Мы оба измотаны и нуждаемся в отдыхе.

— Но пообещай мне кое-что, Виктор, хорошо?

— М-м-м?

Прижимаю ее к себе и едва могу поверить, что она здесь. В безопасности. В моих объятиях. Я не хочу засыпать какое-то время. Хочу убедиться, что она никуда не денется.

— Когда мы вернемся домой, ты избавишься от тех жутких вещей, которые ты хранил.

Я громко смеюсь. Это так приятно — смеяться.

— Обещаю. Ты даже можешь выбросить все это или устроить отличный костер, ладно?

— Ну, — задумчиво говорит она, — может, оставим «Грозовой перевал». Я очень люблю эту книгу.

— Договорились.

Я целую ее в щеку.

— А теперь спи, малышка. У нас был долгий, тяжелый день.

Лидия закрывает глаза.

— Знаю. У тебя тоже. Отдохни немного, хорошо, Виктор? Твои братья здесь, внизу, — Она целует меня и снова ложится. — Тебе не нужно быть Суперменом какое-то время, ладно? Просто будь… — она широко зевает. — Виктором. Моим почти мужем. О, и завтра?

Я приоткрываю один глаз, все еще обдумывая комментарий про Супермена.

— М-м?

— Давай спланируем самый эпичный из всех возможных медовых месяцев на свете с тем наследством, которое я получу. Договорились?

Я улыбаюсь, прижимаясь к ее волосам, все еще влажным после душа.

— Договорились, малышка. Какое-нибудь место с самым лучшим тортом, который ты когда-либо пробовала.

Лидия улыбается.

— Ты правда меня так хорошо знаешь.

Дни, предшествующие нашей свадьбе, наполнены воспоминаниями, которые я никогда, никогда не хочу забыть.

Еще одна дегустация тортов, на которую Виктор заставил меня пойти просто потому, что сам этого захотел. Девичник с Арией, Харпер, Полиной и Верой. Сестра здесь до своего следующего путешествия, но я смогу наслаждаться ее обществом еще несколько недель.

Я выбираю вещи для девичника и получаю огромное удовольствие, особенно от кухонных принадлежностей.

Примерка платья с Верой и мамой. Я остановилась на потрясающем облегающем платье из атласа, отделанном кружевом ручной вязки. Платье имеет глубокий вырез, подчеркивающий грудь, и мягко струится по изгибам. Я чувствую себя принцессой Диснея, словно сошедшей с киноэкрана. Мои глаза сияют в зеркале, и я улыбаюсь.

— Мне нравится. Боже мой, оно идеально.

Я заставляю Виктора репетировать танцы и устраиваю фотосессию для помолвки. У нас не так много времени, но в нашем расписании буквально ничего нет, кроме следующего большого шага: связать себя узами брака.

У нас есть личные, тихие моменты вместе. Мы гуляем по нашей территории, держась за руки, обсуждая, куда поедем в свадебное путешествие. Жарим зефир у костра, где я перебираю с ним имена наших будущих детей, пока не составляем подходящий список.

За несколько дней до свадьбы я делюсь с ним тем, о чем думала уже давно.

Виктор откидывается на спинку стула, потягивая пиво. У меня на столике рядом с костром стоит одно из крафтовых сортов пива. Пепел от воспоминаний, которые он убрал из «святилища», как он это называл, поднимается вверх вместе с жаром огня.

— Итак, я тут подумала…

— М-м? — говорит он. — О чем?

— Ну… Ты знаешь, что я хочу детей. Я знаю, что ты тоже. Но я думала о твоем детстве, о твоей сестре, и… о деньгах, которые я получу, а у твоей семьи, как известно, денег больше, чем у Бога. — Свадебное платье, бриллиантовое кольцо, которое он мне подарил, и беглый взгляд на счета, которые теперь у нас общие, сделали это совершенно очевидным. — Ты так заботишься. Так хорошо ладишь с детьми, Виктор. И твоя семья потрясающая.

Он смотрит на меня с любопытством.

— И?

Я сглатываю. Почему-то мое сердце сейчас бьется очень быстро.

— Что, если мы… ну, знаешь… усыновим? Что, если мы усыновим детей, которым нужен хороший дом?

— Лидия, — серьезно говорит он. — Мы Братва.

— Виктор, — отвечаю я. — Я имею в виду, не показывай им свое оружие.

Он улыбается. Я обожаю, когда он улыбается. Мое сердце замирает.

— Мы будем хорошими родителями. Как Михаил и Ария. Харпер и Алекс. И Вера с Никко когда-нибудь станут.

— Мы будем. Потому что мы любим друг друга и знаем, каково это — не иметь этой любви, — я киваю. Мы будем окружать любовью и заботой любых детей, которых приведем в наш дом. — И, — добавляю я с серьезным кивком, — ты сразу обгонишь своих братьев в гонке за то, у кого больше детей. Как будто сразу финишируешь.

Виктор фыркает, допивает пиво и ставит бутылку.

— Вот теперь ты отлично заговорила. Давай посмотрим, малышка.

Я прижимаюсь к его руке.

— У меня такое чувство, что я могу сказать тебе, что хочу пробежать марафон, усыновить целый выводок щенков, продать этот дом и переехать в один из тех домов на колесах или открыть передвижную пекарню, а ты просто улыбнешься мне и скажешь «да».

Виктор прижимает меня к себе и целует в макушку.

— Конечно, сказал бы. Хотя, не уверен, что целый выводок щенков и дом на колесах одновременно — это мудро.

Я смеюсь вместе с ним.

— Я говорил тебе, Лидия, — тихо говорит он, его глаза становятся мягкими, отблески пламени отражаются в его взгляде. — Я всегда хотел только тебя. И теперь ты моя, — я наклоняюсь и касаюсь губами его губ. Сердце замирает, и я думаю, что впервые действительно, по-настоящему верю ему.

Лежу в его объятиях, пока он еще раз уверяет меня: — Ты — все, что я когда-либо хотел, и все, что я когда-либо буду хотеть.

Я лежу