Ледяной холод тянет меня вниз. Задерживаю дыхание и плыву как можно дальше, пока мои ладони не ударяются о мягкий ил. Я быстро плыву под водой к хижине, как можно ближе к поверхности, чтобы меня никто не увидел. Приглушенные звуки выстрелов раздаются над головой. Кто-то знает, что я иду, и пытается подстрелить меня, но я движущаяся мишень, слишком далеко и непредсказуем.

По моим расчетам, я уже почти на месте. Впереди вода начинает мелеть, когда приближаюсь к хижине на острове. Сквозь мутную пелену воды вижу толстые цепи, которыми Юдин привязал лодку.

Хватаюсь за цепь, чтобы удержаться на месте, и медленно поднимаюсь к поверхности. Еще один выстрел раздается, затем еще и еще. Я должен надеяться, что мой брат попал в цель. Никто не стреляет лучше Никко. И никто не сражается лучше меня.

Мне нужно дышать. Мое зрение начинает плыть.

Я могу продолжать.

Я буду душить Юдина и наблюдать, как жизнь уходит из него, пока не почувствую, что его пульс замирает под моими пальцами, и не узнаю, что моя женщина в безопасности.

Давление охватывает меня, заглушая все звуки, кроме бешеного биения сердца. Грудь сжимается, легкие кричат, моля о кислороде, каждая секунда растягивается в вечность. Зрение начинает мутнеть, и меня охватывает чувство срочности — нужно дышать, мое тело умоляет о кислороде. Потребность в воздухе становится неумолимой силой, первобытные инстинкты требуют удовлетворения. Мышцы напрягаются, когда я устремляюсь к поверхности, рука скользит по тяжелой цепи, пока я толкаюсь вверх. Я почти у цели.

Выныриваю на поверхность, жадно хватая воздух. Раздаются выстрелы, забрызгивая воду рядом со мной. Делаю еще один вдох и снова погружаюсь под воду, мой мутный взгляд прикован к лодке. Упираюсь ногами в каменистое основание хижины и толкаю весельную лодку, чтобы она поднялась над поверхностью воды.

Вокруг меня раздаются выстрелы. Я чувствую, как они впиваются в дерево лодки, которую я использую как щит. Вижу перед собой дверь хижины.

— Вперед, Виктор! — кричит Никко с берега. — Я прикрою тебя. Вперед!

Бросаю лодку в воду, разворачиваюсь и прыгаю на остров, цепляясь босыми ногами за каменистую поверхность. Дверь заперта, но сейчас, с яростью и адреналином, бушующими в венах, я мог бы снести Empire State Building10. Я отступаю назад и наваливаюсь на дверь всем весом своего тела. Она трещит и скрипит. Я делаю это снова, когда кто-то появляется из-за угла. С берега раздается выстрел. Человек спотыкается, падает и плюхается в воду. Никко прикрывает меня.

Я снова бросаюсь на дверь, и она разлетается на куски, падая на пол.

Лидия посреди комнаты, связанная и привязанная к стулу, голая. На мгновение я вижу красное и делаю глубокий вдох, чтобы прояснить зрение. Молния бьет над головой. Она трясет головой, словно предупреждая меня, ее глаза полны ужаса. Чувствую кого-то за спиной и мгновенно реагирую, как учил меня Коля.

Я резко разворачиваюсь, слепо хватаю руку, тянущуюся ко мне, скручиваю ее и заставляю нападавшего опуститься на колени с болезненным стоном. Молния бьет снова, освещая лицо, которое я ожидал увидеть — Тимур Юдин, его лицо искажено шоком и болью. Смотрю в лицо своего врага всего секунду, прежде чем ударить его коленом в грудную клетку, лишая дыхания. Он падает на пол.

— Лежи, — рычу я, мой голос низкий и угрожающий, пока прижимаю его к полу. — Лежать.

Комната наполнена тенями и вспышками света от бури снаружи. Возвращаю свое внимание к ней, привязанной к стулу, уязвимой и напуганной.

— Ты в порядке?

Лидия кивает и моргает, крупные слезы катятся по щекам.

— Он причинил тебе боль? — Я едва дышу, ожидая ее ответа.

Сглотнув, она кивает. Я поворачиваюсь к нему, поднимаю его за затылок и бью со всей силы о деревянный пол. Он лежит подо мной без сил. Я смотрю на нее, и она качает головой, ее глаза расширяются, когда Юдин оживает подо мной и наносит удар ножом. Лезвие вонзается в мою обнаженную грудь, и меня пронзает боль. Я бью его снова и снова, но он отчаянно сопротивляется.

С ревом хватаю его и бью головой о пол. Сила удара выбивает нож из его руки. Я поднимаю его и швыряю о стену. Он сильно ударяется о нее. Лампа падает на пол, гром гремит над головой, молния становится ближе. Я обрушиваю на него град ударов, каждый из которых пропитан годами накопленной ярости и желанием наказать его за то, что он причинил боль моей Лидии. Кровь брызжет с каждым ударом, его лицо превращается в кровавое месиво.

Он падает на пол, и я пинаю его ногой. Юдин не двигается.

Я поднимаю его одной рукой и тащу за собой, держа левой рукой, пока правой беру нож, который он использовал против меня. Разрезаю веревку, которой связана Лидия. Я не могу разорвать ее в клочья, как хотелось бы.

Мне нужна эта веревка.

Лидия бросается ко мне, ее глаза полны смеси страха и облегчения. Прижимаю ее к себе, крепко держа в объятиях.

Швыряю Юдина на тот же стул, на котором он держал ее. Он падает вперед, один глаз опух, а другой с ненавистью смотрит на меня.

— Я бы перерезал тебе глотку, — рычу я, качая головой. — Но я не отниму это у нее. Ты не заслуживаешь видеть ее голой, ты, чертов ублюдок, — поднимаю нож. — Отвернись, Лидия.

Она упирается головой мне в плечо, пока я подхожу к нему. Он кричит от ужаса, когда режу его лицо и лишаю зрения. Кровь струится по его лицу. Я бросаю нож на пол.

— Хочу, чтобы ты знал, что потерял. Тебе нужны были ее деньги. Ты хотел власти. Ты причинил боль ее матери и пытался причинить боль женщине, которую я люблю. Ты, ничтожный кусок дерьма.

Я поворачиваюсь к ней, мои руки в крови. Палец скользит по ее щеке, когда поднимаю ее лицо, чтобы посмотреть в глаза.

— Все кончено, — шепчу я ей. — Он никогда больше не причинит тебе вреда.

Лидия слегка отстраняется, смотря на меня со слезами на глазах.

— Спасибо, — шепчет она, ее голос дрожит. — О Боже, я была так напугана. Я все еще боюсь.

— Мы покончим с этим сейчас. Ты в безопасности, малышка, — я беру ее