— Свое. Место второй жены.

"Второй жены. Как это звучит унизительно."

Я подошла к Малике. Она смотрела на меня спокойно, без выражения.

— Привет, — неуверенно сказала я.

— Привет.

— Я… я не знала. О тебе и детях. Он мне не говорил.

— Знаю.

— Прости меня.

Малика усмехнулась.

— За что? За то, что ты молода и красива? Или за то, что мой муж решил привести в дом вторую жену?

— За то, что разрушаю твою семью.

— Ты ее не разрушаешь. Ты просто… добавляешься к ней.

В ее голосе не было злости. Только горькое принятие неизбежного.

— Как ты это переносишь?

— А у меня есть выбор?

Малика посмотрела на своих дочерей, которые играли неподалеку.

— Видишь их? Для них я готова на все. Даже на то, чтобы делить мужа с другой женщиной.

— А если бы не дети?

— Тогда бы я давно ушла. Но дети — это навсегда. А мужья… мужья приходят и уходят.

"Мужья приходят и уходят. Но я же не хочу, чтобы он ушел. Я хочу, чтобы он был только моим."

— Малика, а ты его любишь?

Она долго молчала, глядя куда-то в сторону.

— Любила. Когда-то очень сильно любила. Думала, что умру без него.

— А теперь?

— А теперь знаю, что любовь — это роскошь, которую не все могут себе позволить.

К нам подошла младшая дочь Камрана. Красивая девочка с огромными темными глазами.

— Мама, а кто эта тетя?

Малика взяла дочь на руки.

— Это Арина, солнышко. Она будет жить с нами.

— А почему?

— Потому что папа так решил.

— А ты не против?

Малика посмотрела на меня, потом на дочь.

— Мама никогда не против того, что решает папа.

"Мама никогда не против. Как она приучила себя к покорности."

Девочка потянулась ко мне.

— А ты добрая?

— Надеюсь, — ответила я, беря ее маленькую ручку.

— А ты будешь нас любить?

Вопрос застал меня врасплох. Я посмотрела в эти невинные глаза и поняла — передо мной дети мужчины, которого я люблю. Часть его крови, его плоти.

— Буду стараться.

— А мы тебя полюбим?

— Не знаю. Это зависит от вас.

Девочка кивнула, как будто мой ответ ее устроил.

— Меня зовут Амина. А это моя сестра Ясмина.

— Очень приятно познакомиться, Амина.

— А почему ты плачешь?

Я не заметила, как на глазах выступили слезы. Вытерла их поспешно.

— Просто… просто устала с дороги.

— Мама тоже иногда плачет. Когда думает, что никто не видит.

Малика резко поставила дочь на пол.

— Иди поиграй с сестрой.

Когда девочка убежала, Малика повернулась ко мне.

— Не стоит привязываться к детям. Это только усложнит все.

— Почему?

— Потому что когда он устанет от тебя, дети останутся со мной. А ты уйдешь. И будет больно.

— А если он не устанет?

— Устанет. Мужчины как дети — им быстро надоедают игрушки.

"Игрушки. Значит, я не единственная, кто так себя чувствует."

Вечером, когда гости разошлись, а дом погрузился в тишину, Камран повел меня в спальню. Комната была большой, роскошной, но я чувствовала себя в ней чужой.

— Это наша комната, — сказал он.

— А где спит Малика?

— В детской. С дочерьми.

— То есть ты выгнал ее из супружеской спальни?

— Я никого не выгонял. Она сама ушла.

— Потому что ты привез меня.

— Потому что поняла — здесь теперь живешь ты.

Камран начал раздеваться, и я увидела его тело — красивое, мускулистое, покрытое шрамами. То самое тело, которое еще вчера сводило меня с ума от желания.

— Иди сюда, — позвал он.

Я не двинулась с места.

— Арина, иди сюда.

— Не хочу.

— Я не спрашиваю, хочешь ли ты.

В его голосе появилась стальная нота, которая заставила меня вздрогнуть.

— Камран, мне нужно время. Переварить все это.

— Времени нет. Есть только то, что происходит здесь и сейчас.

Он подошел ко мне, взял за руки.

— Я знаю, что тебе тяжело. Но ты должна понять — я не изменился. Я тот же человек, которого ты полюбила в Москве.

— Нет, — покачала я головой. — Тот человек не имел жены и детей.

— Тот человек просто не рассказывал тебе всю правду.

— Почему?

— Потому что знал — ты не поймешь.

— А теперь я должна понять?

— Теперь у тебя нет выбора.

Он поцеловал меня, и я почувствовала знакомый вкус его губ, знакомый запах его кожи. Все то, что заставляло мое сердце биться быстрее. Но теперь к этому примешивалось что-то горькое. Разочарование. Обида. Боль.

— Я не могу, — прошептала я, отстраняясь.

— Можешь.

— Нет. Не сегодня.

Камран смотрел на меня долго, потом резко отвернулся.

— Хорошо. Но это в последний раз, когда ты мне отказываешь.

— А если не в последний?

— Тогда узнаешь, что бывает с непослушными женами.

Лег на кровать, отвернулся к стене. Я стояла посреди комнаты и не знала, что делать. Лечь рядом? Уйти? Куда?

"Вот она, моя новая жизнь, — думала я. — Жизнь второй жены в чужом доме, среди чужих людей, рядом с мужчиной, который оказался совсем не тем, за кого я его принимала."

"Философы говорят, что самая большая трагедия — это получить то, чего желаешь. Потому что часто желание прекрасней реальности. А реальность оказывается болезненным разочарованием."

"Я получила Камрана. Но потеряла иллюзии. И теперь не знаю, что дороже."

Села на край кровати, не раздеваясь. Смотрела в окно на чужие горы под чужими звездами и думала о том, что дороги назад уже нет.

Я сделала выбор. И теперь мне придется с ним жить.

Всю оставшуюся жизнь.

Глава 14

Я лежала на самом краю кровати, свернувшись калачиком, как раненое животное. Камран дышал ровно за моей спиной, но я знала — он не спит. Чувствовала его взгляд на своей шее, ощущала исходящее от него напряжение.

"Он ждет, — думала я. — Ждет, когда я сломаюсь окончательно."

Но я не собиралась ломаться. По крайней мере, не сегодня.

Утром он встал рано. Я слышала, как он ходит по комнате, одевается, разговаривает по телефону на чеченском языке. Голос жесткий, командный. Тон человека, привыкшего, чтобы ему подчинялись беспрекословно.

— Вставай, — сказал он, когда закончил говорить.

Я не двинулась.

— Арина, я сказал — вставай.

— Не хочу.

— Мне плевать, хочешь ты или нет. Вставай. Сейчас.

В его голосе появилась та стальная нота, которая заставляла кровь стыть в жилах. Я медленно села на кровати, не глядя на него.

— Хорошая девочка. Теперь иди в душ. У тебя десять минут.

— А если я не успею?

— Успеешь. Или пойдешь завтракать мокрой.

Встала, пошла в ванную комнату. Он шел следом.

— Что ты делаешь?

— Слежу, чтобы ты не вздумала заперться и устроить истерику.

— Я не собиралась…

— Собиралась. У тебя на лице написано.

Он сел в кресло у окна, закурил. Смотрел на меня спокойно, как на объект изучения.

— Раздевайся.

— При тебе?

— А при ком еще? Мы муж и жена.

— Мы не муж и жена! У тебя уже есть жена!

Он встал, подошел ко мне. Близко. Слишком близко.

— У меня есть две жены. И ты одна из них. Так что раздевайся и иди в душ.

— Не буду.

— Будешь.

Схватил меня за подбородок, заставил смотреть ему в глаза. Пальцы сжались так сильно, что заболели скулы.

— Слушай меня внимательно, малышка. Вчера я был терпеливым, потому что понимал — тебе нужно время привыкнуть. Но терпение у меня кончилось.

— Отпусти меня.

— Сначала ты меня выслушаешь.

Прижал к стене, навис сверху. Его тело было горячим, твердым, и от этой близости по позвоночнику пробежали предательские мурашки.

— Ты можешь продолжать дуться, сколько угодно. Можешь плакать, закатывать истерики, отказываться есть. Это твое право. Но есть вещи, которые ты будешь делать независимо от своих желаний.