— Maldita sea8, — ругаюсь под нос. — Я загнала занозу на том чертовом чердаке, — улыбаюсь ему. — Я была так отвлечена твоими восхитительно эффективными методами пыток, что совсем о ней забыла.

Нахмурившись, он встает и снова поднимает телефон, выкрикивая очередной приказ.

— Ты всегда так разговариваешь со своими подчиненными?

— Как?

— Как будто они лично тебя оскорбили, и если они не сделают то, что ты скажешь, ты их убьешь? — Я мило улыбаюсь и делаю еще один глоток воды, прежде чем взглянуть на еду на подносе — хлеб, масло и ломтик сыра. Типичная еда для пленницы, но с изюминкой.

— Я не обижаюсь. Это по-детски и пустая трата времени. Что касается того, чтобы делать то, что я говорю, то они знают, что к чему. А теперь ешь. — Его тон грубоват. — Мы нормально позавтракаем после того, как ты отдохнешь, но тебе нужно что-нибудь съесть прямо сейчас.

— Откармливаешь меня перед убийством? — мило спрашиваю я, намазывая хлеб маслом и откусывая большой кусок. У меня текут слюнки, а в животе урчит. Последний месяц перед тем, как сюда приехала, я сидела на строгой диете, чтобы подсушиться. Я не ела хлеб целую вечность.

Выражение его лица остается суровым, но в глазах появляется что-то более мягкое.

— Просто ешь. Тебе нужны силы. Впереди у нас долгий день.

Удерживать голову становится слишком тяжело, и хотя я никогда не покажу ему этого, даже говорить мне сейчас утомительно. Я наслаждаюсь простой едой под его бесстрастным, проницательным взглядом.

Он не разговаривает и не задает вопросов, и я ему за это благодарна. Наевшись и напившись, откидываюсь на спинку дивана. Здесь тепло, и я чертовски устала. Моя спина и задница ноют от его ударов, а эта проклятая заноза…

— Дай мне руку.

Мои глаза распахиваются. Я даже не заметила, что закрыла глаза, и не помню, как он доставал аптечку, но вот она уже здесь.

Снова закрываю глаза и протягиваю ему руку. Веки тяжелеют. Он что, накачал меня наркотиками? Мне уже все равно. Мне нужно отдохнуть, а завтра я сделаю следующий ход.

Его теплая грубая рука держит мою. Когда он вскрывает мою ладонь, мне чертовски больно, поэтому приоткрываю глаз, но не вздрагиваю. Я не боюсь боли или дискомфорта. Я научилась справляться и с тем, и с другим. Вместо этого с любопытством смотрю на него, пока он тычет в мою ладонь металлическим пинцетом.

Болезненно покрасневшая кожа кричит от боли, когда он углубляется в нее, но не двигаюсь. Наблюдаю за его сосредоточенными усилиями, за тем, как он хмурит брови.

— Не подумай, что я к тебе пристаю, но ты действительно самый красивый из всех своих братьев. Ты это знаешь или ты из тех парней, которые понятия не имеют, какие они красавчики?

Мужчины Романовы — восхитительные образцы мужского совершенства, а их единственная сестра просто сногсшибательна. Но этот парень… в его задумчивом взгляде, в тепле его глаз, в полноте суровых губ и в силе мускулистого тела есть все, что мне нужно.

Шиплю, когда он, наконец, захватывает занозу пинцетом и вытаскивает, но секундой позже наступает почти мгновенное облегчение. Я медленно выдыхаю.

— Красота мимолетна, — говорит он и пожимает плечами. — Все мы однажды станем кормом для червей.

Он наносит дезинфицирующее средство на мою ладонь и наклеивает пластырь.

Закрываю глаза и хихикаю.

— Кормом для червей. Мне это нравится. — Это как прагматичный способ проживать всю эту философию YOLO9. Если живешь только раз, лучше выжать из этого максимум.

Закрываю глаза и откидываю голову назад. Я чертовски устала. Просто хочу минутку дать глазам отдохнуть. Он что-то говорит мне, но его голос звучит отстраненно. Как будто я под водой, а он говорит сверху.

Что-то теплое и мягкое окутывает меня. Подсознание начинает складывать кусочки пазла.

Романовы. Я жива. Мой брат. Картель. Власть.

В голове у меня мелькают образы свадьбы, колец и корон, и я погружаюсь в глубокий сон.

Бросаю взгляд на часы и сдерживаю стон. Девять утра.

Я больше не могу так продолжать: спать в неудобных позах и местах, только чтобы присматривать за ней. У меня есть дела, и следить за ней, даже с помощью моей команды, просто не получится.

Что-то должно измениться.

Встаю и замечаю, что она не шевелится. Михаил ждет моего звонка с отчетом, а мне почти нечего ему сообщить, кроме того, что Изабелла Моралес не ломается.

Но так ли это?

Если бы я действительно хотел ее сломать, мог бы надавить сильнее. Она поддавалась под сексуальным напряжением, которое я на нее оказывал, и если бы продолжил в том же духе… да. Да, это, скорее всего, сработало бы. Но не похоже, что она что-то скрывает.

Проверяю ее перед тем, как уйти. Во сне ее руки сложены под подбородок. Она выглядит почти как ребенок, без той сдержанности и дерзкой энергии, которая ее определяет. Она вымоталась. Я испытываю немалое удовлетворение, зная, что приложил к этому руку.

Здесь она будет в безопасности, под пристальным наблюдением.

Хотя вчера это ее не остановило. Она снова попытается сбежать, без сомнений, но, вероятно, не сразу. Скорее всего, ей захочется принять душ, поесть и, возможно, раздобыть денег, прежде чем она это сделает.

Я держу пачку наличных в ящике стола.

Хочу, чтобы она выпустила пар. Пусть сейчас бьется о стены этой клетки, потому что чем скорее она это сделает, тем скорее поймет, что никогда не сбежит.

Если бы она была мужчиной, то лежала бы уже в могиле, а мы планировали бы стратегию против LSD. Но она не мужчина.

О, черт, она точно не мужчина.

Я принимаю звонок сидя на кухне — мой iPad настроен на двойной экран: спящая Изабелла слева, мои братья справа.

— Доброе утро, — говорю я, включая кофемашину.

— Доброе утро, солнышко, — усмехается Алекс. — Как прошла твоя ночь?

Фыркаю и достаю кружку. Интересно, пьет ли она кофе, если да, то какой предпочитает. Ставлю кружку и нажимаю кнопку, богатый, насыщенный аромат горячего эспрессо наполняет комнату. Поворачиваюсь к камере.

— Утомительно, — честно отвечаю. — Но не могу сказать, что это худшая работа в моей жизни.

Михаил мрачно улыбается.

— Она