Я закатываю глаза и выплевываю зубную пасту.

— Так вот… есть небольшая проблема с записью, которая может плохо повлиять на нас. Можешь подчистить? Сделать так, будто нас там вообще не было?

Я прищуриваюсь: — Михаил знает?

— Черт, нет, но это пустяк. Просто оставим это между нами.

Я усмехаюсь: — Посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо, брат.

Мне нужно увидеть Харпер.

Просто хочу доказать себе, что это был всего лишь сон.

Прямо сейчас. Закрывая глаза, все еще вижу ее, завернутую в окровавленное свадебное платье. Необходимо избавиться от этого образа в голове.

Никко уходит, а я направляюсь к комнате, где она остановилась. У нас, русских, есть свои традиции, и у итальянцев тоже. Мысль о том, чтобы итальянская принцесса делит постель с будущим мужем до свадьбы — это скандал. Мне обычно плевать на такие вещи, но я придерживаюсь традиций. Это упрощает жизнь.

На кухне слышен слабый звон посуды — персонал готовится к предстоящему дню, но, кроме этого, дом по-прежнему окутан предрассветной тишиной. Мои шаги бесшумны, когда иду к ее комнате. Охранники, которых расставил у ее двери, разбегаются в стороны.

Останавливаюсь за дверью и прислушиваюсь, не раздастся ли какой-нибудь звук.

Я стучу. Нет ответа.

Снова стучу. Ничего.

Не слышу... ничего. Ни шороха простыней. Я даже не слышу ее дыхания. Меня охватывает паника, и зрение затуманивается.

Быстро отпираю дверь, распахиваю ее, вбегаю внутрь и обнаруживаю, что она мирно спит в постели.

Мне кажется, что я не должен быть здесь. Это мой дом, и она станет моей женой, но без ее дерзких реплик она кажется такой уязвимой, словно маленький ребенок.

Пропитанный кровью атлас и пустые глаза.

Качаю головой, стараясь выкинуть этот кошмар из своего чертова сознания.

Закрываю дверь и чувствую, как все тело замирает от облегчения. Я зол на себя за то, что завелся, и позволил глупым снам лишить меня спокойствия. Если так переживаю из-за того, что с ней может случиться сейчас, как вообще выживу, если начну испытывать к ней чувства? Я не могу позволить себе влюбиться в нее. Это слишком опасно.

Стою рядом с ней и смотрю на нее. Ее руки сложены под щекой, медово-русые волосы раскинулись по подушке. Одеяла и простыни обвивают тело.

Ранние утренние часы, пока рассвет не превратился в день, почему-то кажутся интимными и священными. За окном мягкое сияние лунного света — это ночник природы, полная луна отбрасывает тени, которые танцуют по стенам и фигуре спящей красавицы. Даже приглушенные звуки угасающей ночи за окном кажутся весомыми и чувственными.

Я подхожу к ней ближе. Она не двигается.

Трясу ее за плечо, затем отступаю.

— Просыпайся, Харпер.

Она вздрагивает, просыпаясь, и быстро натягивает одеяло выше. Пару мгновений выглядит сбитой с толку, как будто пытается разобраться, где сон, а где реальность.

Впрочем, я сам сейчас в том же состоянии.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебе не стоит спать так крепко. А что, если бы я был хищником? — Я злюсь, что она позволила мне подойти так близко, не заметив моего присутствия.

Она сужает глаза и парирует, ее голос все еще хрипловат от сна: — Если ты так далеко забрался в качестве хищника, я бы сказала, что твоя служба безопасности — дерьмо, и тебе нужно нанять охрану получше.

Она права.

Мое сердцебиение замедляется. Тепло, поднявшееся в груди, начинает рассеиваться.

Мы молча смотрим друг на друга. Ее взгляд блуждает по моему телу. На мне все еще боксеры, в которых я спал, и больше ничего. Она облизывает губы и плотнее натягивает на себя одеяло.

— Что на тебе надето? — мой голос хриплый. Дыхание поверхностное.

Здесь тихо, но все равно едва слышу ее голос: — Алекс.

— Через несколько часов ты станешь моей женой. Я хочу знать, что на тебе надето.

Воздух между нами словно заряжен, в нем ощущается тяжесть неожиданного желания и наших предстоящих клятв.

— О, это ничего особенного, — говорит она, ее взгляд встречается с моим. — Просто легкая пижама.

Действительно. Держу пари, пижама едва прикрывает ее соски и задницу.

Мне не терпится увидеть, как она будет выглядеть, прижатая к моему телу. С раскрытым ртом, заполненным моим членом.

Я не могу дождаться, чтобы увидеть ее глаза, затуманенные желанием, как тело сливается с моим, когда она кончает.

Или, когда увижу ее на коленях. На ней не будет ничего, кроме моего обручального кольца.

Я могу не любить эту женщину, но буду наслаждаться каждой гребаной секундой с ее стройным телом. Изучая эти пухлые губки. Заставляя ее умолять.

— Чего ты хотел, Алекс? — ее голос все еще едва превышает шепот. Во взгляде мелькает паника, когда я приближаюсь.

Я не знаю, чего хочу. Мы слишком близки, комната слишком интимна, а небо начинает тускло светиться.

— Покажи мне.

Паника моментально захватывает ее лицо, словно она на грани полноценной панической атаки.

— Что показать? — спрашивает сдавленным голосом.

— Покажи, что на тебе. Или, еще лучше, чего на тебе нет.

Боже, какой же я ублюдок. Знаю, что ее нельзя трогать. Сейчас не время смотреть на нее, даже в одежде, не говоря уже о том, чтобы видеть ее практически голой. Но я хочу. Хочу получше рассмотреть, когда мы наедине.

По какой-то причине чувствую потребность сказать ей, что она в безопасности, и может мне доверять. Меня разрывает между желанием показать, кто я на самом деле, и необходимостью убедить ее, что не причиню ей вред.

Но я все же сделаю это. Это неизбежно.

Она колеблется несколько долгих секунд, а затем, дрожащей рукой, начинает медленно стягивать одеяло.

— Просто пижама, которую принесла твоя сестра. — Она собралась с духом, и ее голос звучит вызывающе.

— Покажи, — повторяю я, слова вырываются из меня, как полузвериный рык.

С игривым движением она сбрасывает с себя одеяло.

— Блядь.

На ней только короткие сатиновые белые шортики с маленьким розовым бантиком на талии и топ, который едва скрывает ее тело, облегая так, словно это грех.

— Смотри, — говорит голосом, который ясно дает понять, что она знает, что делает. — На заднице даже написано «Невеста». На случай, если вдруг забудешь, кто я, и тебе понадобится напоминание.

Мне надоело ее дерзкое поведение.

— А, да? Покажи.

Она поворачивается, показывая мне свою задницу, как раз вовремя, чтобы я мог шлепнуть ее. Удовольствие от звонкого