В конце коридора, в зловещем полумраке, я увидела Леона. Он стоял, облокотившись о стену, словно ждал меня. Он небрежно поправил массивный перстень на своем мизинце, и этот жест показался мне демонстративным.

Не раздумывая ни секунды, я бросилась к нему навстречу. Через мгновение он уже был передо мной. Его холодный, пронзительный взгляд сверху-вниз, как и почти двухметровый рост внушал страх и трепет. Он был воплощением силы и контроля.

— Ну что, мисс Картер, увидели своего друга? Как и обещал, здесь он в безопасности.

— Какая безопасность, если мы в клетке? — выпалила я, и мой кулак врезался в его грудь, отозвавшись тупой болью в костяшках. Звук был глухим, словно я ударила в бронированную стену.

Леон среагировал мгновенно. Схватив меня за запястье, он резко дернул на себя. Я замерла, ожидая ответного действия, но он не последовал. Однако, ноги уже подкашивались, словно землю выдернули из-под них. Слабость волной нахлынула на меня.

— Следи за своими действиями, девчонка… — голос прозвучал сквозь нарастающий звон в ушах. Я обмякла, бессильно прижавшись к его груди, пытаясь удержаться на ногах. В нос ударил странный, опьяняющий запах — смесь дымчатого ладана, дорогой кожи и чего-то чужеродного, ледяного и пугающего… как будто вдохнула морозный воздух.

Его ладонь жгла спину сквозь тонкий шёлк, которая придерживала меня. А затем всё вокруг начало расплываться, меркнуть, погружаясь в густой, непроницаемый туман. Я сопротивлялась, но тьма накрыла меня с головой, как тяжёлый занавес в конце спектакля.

Глава 7. Метка страсти

Сознание возвращалось обрывками. Сначала я ощутила холодную поверхность дивана под спиной, потом — резкий запах нашатыря, щипавший ноздри. Голова пульсировала болью, словно в ней поселился рой разъярённых пчёл. Когда мне удалось с трудом разлепить веки, взгляд наткнулся на потолок с лепниной в виде переплетённых змей.

— Нервное истощение, — прозвучал мужской голос где-то справа. В поле зрения мелькнула седая голова доктора, складывающего стетоскоп в кожаную сумку. — Ей нужен отдых. Ничего критичного.

С трудом повернув голову, я увидела Леона, стоявшего у окна спиной ко мне, словно каменная статуя.

— Сколько времени? — спросил он, не оборачиваясь.

— Пару дней без стрессов, и восстановится, — доктор бросил на меня беглый взгляд.

Леон едва заметно кивнул, и доктор бесшумно исчез за дверью, оставив нас наедине. Воздух мгновенно сгустился. Он медленно повернулся, и его тень накрыла меня целиком.

— Вы мастерски устраиваете драмы, Лэйн, — он опустился на край дивана, пружины жалобно скрипнули под его весом.

Его ладонь скользнула по моей щеке — жест, притворно-нежный. Пальцы сомкнулись на подбородке, заставляя встретиться с его взглядом. В серых глазах Леона плескалась акулья холодность, но где-то в глубине тлел опасный огонь.

— Доктор советует покой. Но вы ведь не послушаетесь? — он наклонился ближе, и я почувствовала, как его дыхание, пахнущее дорогим виски и чем-то неуловимо металлическим, смешалось с моим прерывистым.

Я хотела рвануться прочь, но сумела лишь отвернуться, чувствуя, как предательская дрожь пробегает по спине. Леон ухмыльнулся.

— Отдыхайте, я навещу вас завтра, — бросил он напоследок перед тем, как уйти. Дверь закрылась с мягким щелчком.

Оставшись одна, я прислушалась к гулу в ушах и собственному неровному дыханию.Боже, как я могла упасть в обморок? Да ещё прямо в его руки?Мысль о том, что он держал моё беспомощное тело, вызывала странное смешение стыда и чего-то ещё... чего-то, в чём я боялась себе признаться.

Хотя, если бы не этот проклятый обморок, возможно, я бы уже поплатилась за тот удар. Или так мне лишь показалось? Одно я знала точно — его терпение не безгранично.

Почему я не смогла держать себя в руках?..

Перед Леоном нельзя показывать слабость. Он — хищник, вынюхивающий страх, ковыряющийся в чужих уязвимостях, пока они не превратятся в открытые раны. И всё же, хоть он и босс мафии, а я его пленница, настоящего страха перед ним не было. Пока что он обращался со мной почти... бережно. Может быть, поэтому.

Чего же я боюсь на самом деле?Может, со мной что-то не так?— взгляд блуждал по потолку, мысли путались в голове.

В памяти всплыли слова, брошенные Элаю перед уходом:

«Я не боюсь тебя, даже несмотря на твоё состояние... Я боюсь… потерять тебя».

Интересно, почему? Почему мысль о его возможной смерти страшнее, чем то, что я лишена свободы, нахожусь в лапах опасного человека? Страшнее, чем понимание, что в любой момент моя жизнь может оборваться здесь?

Перед глазами промелькнула наша первая встреча с Элаем.

— Это ваш новый руководитель, — представил его наставник. С тех пор его слово стало для меня законом. Я никогда не перечила, не оспаривала. До сегодняшнего дня.

«Никаких побегов. Я выполню условия Леона», — сказал он. И впервые за два года я осмелилась возразить.

Из-за меня он второй раз оказывался на грани смерти. Год назад принял пулю, предназначенную мне. А теперь я сама всадила ему пулю в плечо. И теперь, когда он снова готов броситься в огонь, я не позволю ему этого сделать. Не переживу, если он погибнет.

Если бы он только знал о моих чувствах... Но нет. Все его действия, все слова — лишь холодный расчет начальника, защищающего своего младшего сотрудника. Никакой личной привязанности. Он никогда не смотрел на меня как на женщину. Все эти два года я была всего лишь верной подчиненной, напарницей. Но в этих обстоятельствах мне так трудно контролировать эмоции и свои действия...

Я постараюсь сохранить эти хрупкие рабочие отношения, пока мы не выберемся отсюда. А потом... потом признаюсь ему во всем, когда окажемся на свободе.

На свободе... — едва успела прошептать, как голова отяжелела, и я провалилась в объятия Морфея.

* * *

Пробуждение далось с трудом. Неизвестно, чем меня напичкал доктор и какие капельницы ставил, но самочувствие было хуже, чем вчера. Еле-еле поднявшись на локтях, я облокотилась на подушку, чувствуя, как каждая мышца ноет от напряжения.

А когда протёрла глаза, то увидела на пальцах чёрные размазанные следы туши. Теперь понятно, почему веки так слипались — уснула в макияже и вчерашнем вечернем платье.

Взгляд упал на часы на тумбочке — почти полдень. Будь у меня телефон (который, конечно же, сразу конфисковали), вряд ли проспала бы так долго. Мысль о том, что я полностью отрезана от внешнего мира, вызывала приступ клаустрофобии.

Только я собиралась встать, как в дверь постучали.

— Ну что ещё? — раздраженно бросила я в сторону двери, спуская ноги с кровати. — Обедать не буду. Просто принесите крепкий кофе.

Шёлковое платье неприятно прилипало к телу. Не раздумывая, я стянула бретельки, и платье соскользнуло на пол одним плавным движением. Осталась в одном нижнем белье — бюстгальтер вчера даже не надевала.

И тут я услышала щелчок дверного замка.

— Какой... живописный вид для начала дня, — знакомый бархатный голос заставил меня вздрогнуть. Это был Леон.

— Почему вы входите без стука?! — я автоматически прикрыла грудь рукой, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— Я стучал, — невозмутимо ответил он, держа в руках поднос с обедом. Его взгляд медленно скользил по моему телу, и я буквально чувствовала, как он обжигает кожу, словно физически касаясь меня.

— Отвернитесь! — приказала я, недовольная всей этой ситуацией.

К моему удивлению, он без возражений отвернулся. Неожиданная покорность заставила меня задуматься — я ожидала, что он начнёт спорить.

— Мне нужно в ванную. Пятнадцать минут, — произнесла я, хватая полотенце и косметичку, одновременно бросая взгляд на Леона. Он стоял неподвижно, даже не пытаясь обернуться.

Какой послушный тигр...— промелькнула в голове странная мысль.

Я резко встряхнула головой, отгоняя наваждение. Что за дурные мысли лезут в голову, стоит ему появиться в поле зрения?