К моему удивлению, кормили меня здесь неплохо, особенно если учесть, что я была пленницей. В первый день я боялась даже притрагиваться к еде, думая, что она отравлена или содержит какие-то вещества, которые ослабят мою волю. Но голод оказался сильнее страха, и, как оказалось, пища была вполне обычной, даже вкусной.

На второй день завтрак и обед принесли прямо в комнату, а вот ужинать пришлось уже не в одиночестве, а в компании Леона. Судя по обрывкам разговоров, которые я случайно услышала от охраны, Леон обычно отсутствовал до самого вечера, приезжая в логово только ближе к ужину. От громил за дверью я услышала приказ, адресованный мне:

— Босс будет ждать вас в гостиной, оденьтесь красиво.

Эта фраза повисла в воздухе, словно тяжелый груз. Неужели Леон воспринял нашу сделку как нечто большее? Решив показать, что не собираюсь плясать под его дудку, я проигнорировала его требование и пришла в той же одежде, в которой прибыла сюда, — в джинсах и толстовке. Его взгляд выдал легкое раздражение, но у меня и в мыслях не было ему потакать.

Мы сидели напротив друг друга за массивным столом из тёмного дерева, молча перебирая изысканные блюда, расставленные перед нами.

— Приятного аппетита, — произнёс он единственную фразу за весь ужин.

Тишина между нами сгущалась, будто плотный туман. Каждый звон столовых приборов казался оглушительным. Когда ужин закончился, он резко отодвинул стул, оставив на белоснежной скатерти след от бокала — тёмно-рубиновое вино медленно стекало по стеклу, как свежая капля крови.

Не оборачиваясь, на пороге он бросил:

— Завтра надень платье.

Я ожидала какой-то подвох, думала, что он хочет переспать со мной и возьмет меня силой, но в итоге всё свелось к пустой формальности, и мы разошлись по своим комнатам. Никаких попыток сблизиться, никаких намёков.

Что он вообще хочет этими странными играми?— промелькнуло у меня в голове. Но на следующий день я всё же выполнила его просьбу. Не потому, что поддалась, а просто из уважения — он дал мне кров, хоть и временный, и содержал в относительно сносных условиях. Если, конечно, это можно было так назвать.

Третий день прошел по тому же сценарию. Состояние Элая, по словам охранников, оставалось стабильным, но он всё ещё не приходил в сознание. Каждый вечер, перед тем как заснуть, я молилась, чтобы он как можно быстрее очнулся, и чтобы всё это закончилось. И вот, когда перед ужином снова приказали одеться красиво, я решила рискнуть и выбрала самое вызывающее платье из предложенных — красное обтягивающее платье на тонких бретельках, которое идеально подчёркивало фигуру. Я распустила волосы, закрепив несколько прядей крабом на затылке, густо накрасила ресницы и также губы алой помадой. Пусть видят — я не жертва.

Я спустилась в гостиную, стараясь держать спину прямо и взгляд уверенным. Леон стоял у бара, медленно вращая в руке бокал с вином. При звуке моих шагов он обернулся. Его взгляд — медленный, оценивающий, будто сканирующий меня с головы до ног — задержался на моих губах, обведенных яркой помадой.

— Приятно видеть, что вы умеете слушаться, — произнёс он, едва заметно кивнув в знак одобрения.

Мы сели за стол. Между нами, на огромной тарелке стояла утка, искусно приготовленная под гранатовым соусом, и в воздухе витал аромат дорогого вина, от которого веяло роскошью и опасностью. Я ткнула вилкой в кусок мяса, разрывая напряженное молчание:

— Зачем этот спектакль? Я вполне могла жевать свой ужин в своей клетке.

Он сделал небольшой глоток вина и поставил бокал на стол с тихим, почти неслышным звоном.

— Одиночество — худший пыточный инструмент, — усмехнулся он, проводя длинным пальцем по краю бокала.

— Допустим, но тогда к чему этот маскарад, эти платья и ужины? — я швырнула вилку на тарелку, не выдержав его игры. Звон металла заставил его бровь слегка дернуться.

Леон откинулся на спинку стула, сложив пальцы в замок перед собой.

— Мне тридцать девять. Двадцать из них я провёл в спецназе, где дисциплина и порядок заменяли воздух. Здесь, в этом месте, я воссоздаю свой порядок, — он провёл рукой по едва заметному шраму над бровью, словно вспоминая прошлое. — А красота… она напоминает мне, что за гранью этого хаоса и насилия всё ещё есть место для совершенства.

Я фыркнула, перехватывая его пронзительный взгляд:

— Бывший спецназовец, играющий в куклы? Звучит жалко.

— Бывший, — его губы дрогнули в усмешке, выдавая иронию, — который понял, что хаос — лучший союзник. Ваш Элай скоро это усвоит.

Молчание натянулось меж нами, словно тетива лука, готовая в любой момент сорваться в неотвратимый выброс ярости. Леон нарушил её первым, словно устав от этого молчаливого противостояния:

— Завтра снова наденете платье?

— Возможно, — бросила я в ответ, не отводя взгляда от его лица, — если вы позволите мне увидеть Элая. Я должна убедиться, что с ним всё в порядке.

Его губы дрогнули в подобии улыбки, но в глазах не было ни капли тепла. Не успев дать мне окончательный ответ, дверь в гостиную распахнулась с тихим щелчком. Охранник в чёрном костюме подбежал к Леону и что-то торопливо прошептал ему на ухо.

Сердце упало в самый желудок. Меня моментально охватила тревога, словно ледяная волна. Вдруг что-то случилось с Элаем, вдруг его состояние резко ухудшилось. Я начала нервно ёрзать на стуле, не в силах держать себя в руках, чувствуя, как внутри нарастает паника.

После того как охранник закончил свой доклад, он выпрямился и встал позади Леона, словно каменная статуя. Мой взгляд метался между их лицами, пытаясь уловить хоть какую-то подсказку, но нарушил напряженную тишину именно Леон:

— Лэйн… — его голос прозвучал на удивление сладко, словно был пропитан смертельным ядом, — кажется, ваши молитвы были услышаны. Ваш друг очнулся.

Я вскочила со стула, не веря своим ушам. Эта новость была слишком хорошей, чтобы быть правдой. Леон поднялся следом за мной и медленно приблизился. Его пальцы скользнули по моей талии, едва ощутимые сквозь тонкий шёлк, но прежде чем я отпрянула — он уже притянул меня ближе. Наклонившись к моему лицу, его горячее дыхание опалило моё ухо, когда он прошептал:

— Завтра жду вас в платье, как вы и обещали. Не разочаровывайте меня.

Отстранившись, я увидела озорной блеск в его глазах. Он играл со мной, словно кошка с мышкой, получая удовольствие от моей беспомощности. Убрав руку с моей талии, он обернулся к охраннику и чётко произнёс:

— Проводите мисс Картер к Элаю и не спускайте с неё глаз.

* * *

Охранник шагал впереди. Его тяжёлые сапоги гулко отдавались эхом в узких бетонных стенах коридора. Я едва поспевала за его широким шагом, чувствуя, как сердце выбивает адскую дробь, сотрясая всю грудную клетку. Ладони, скользкие от пота, впились в бока, оставляя на красном шёлке платья тёмные полумесяцы.Он жив. Он дышит.Мысли сплетались в колючий клубок, не давая мне сосредоточиться. Облегчение, страх, надежда, отчаяние — всё смешалось во мне.

Дверь в медпункт больше напоминала вход в банковский сейф — стальные плиты, усиленные замки, цифровая панель с множеством кнопок. Охранник быстро ввёл сложный код, и щелчок замка отозвался в висках глухим выстрелом, словно отсчитывая последние секунды перед встречей.

Первым, кого я увидела, был Элай. Он сидел на койке, сгорбившись, будто невидимая гиря давила на его обычно гордые плечи. Повязка на левой руке белела на фоне бледной кожи, словно насмехаясь, и служила постоянным напоминанием о моей пуле, о моей вине. Потом мой взгляд упал на неё.

Девушка в белом халате держала его за запястье, и её тонкие пальцы с идеальным маникюром бледно-розового цвета нежно скользили по его коже. Кореянка с волосами, черными как ночь, и глазами, напоминающими обсидиановые лезвия. Очки в тонкой оправе лишь подчеркивали ледяное безразличие на ее лице. При моем появлении уголок её губ едва заметно дрогнул — на миг я увидела оскал хищницы, прячущей острые клыки под маской спокойствия. Я настороженно окинула её взглядом, пытаясь понять, кто она такая. Она была мне совершенно незнакома, и моя первая реакция была полна недоверия и ревности.