Что ж, не сказать, что я был удивлен.

Разговоры о плохом здоровье Валериана и оставленном им завещании, в котором указывалось мое имя, ходили давно.

Что ж, императорский венец мне пойдет, я это и сам знаю.

Отсутствие у Валериана жены и детей изначально ослабляло его положение в Серинити. По правде сказать, он – очень слабый император.

Я не повторю его ошибок.

– Ты права – чтобы укрепить власть, мне действительно нужно будет жениться сразу после коронации, – кивнул я.

– Да, любимый, правильно – мы поженимся сразу после твоей коронации! – Агнесс захлопала в ладоши.

Любовница выглядела такой оживленной и возбужденной, что едва могла усидеть на своем стуле.

Они с моей матерью переглянулись, радостно улыбаясь друг другу.

Я же поднялся со своего места, подошел к краю, где сидел Ксаргул, рассматривая перстень, который лежал перед ним.

У меня сразу возникла ассоциация с ключом, который отопрет кандалы, которые на меня когда-то надела Марибэль Либерти.

– В том случае, если я действительно стану императором Серинити, я даю вам личную гарантию вашей безопасности, дож, – проговорил я, глядя на старикашку сверху вниз. – Вы сможете вернуться к светлой стороне и занять почетную руководящую должность в Светлом Храме. Башня Хаоса будет разрушена, так же, как и культ поклонения темным духам. А самые рьяные его почитатели, например, темный генерал Данте Сальваторе, подвергнуты наказанию, презрению и изгнанию.

– М-м-м… – усмехнулся удав. – Пожалуй, я и впрямь засиделся на темной. Буду рад вернуться в лоно света и добра!

Услышав про Данте, мать легонько ухмыльнулась, и только. Она не просто не любила своего сына от Ричарда Сальваторе – она его ненавидела.

После его танца с Евой и того, как он ее трогал, мне, как никогда, хотелось избавиться от Данте.

И неважно, в роли императора или нет.

Хотя, в роли императора, конечно, предпочтительнее.

– Да-да, Эдриан, так и сделаем! – воскликнула Агнесс. – Всех темных, кроме уважаемого дожа Ксаргула, поставим к стенке! А еще, после нашей свадьбы мы примем закон, что…

Ее самоуверенность меня даже позабавила.

– После нашей свадьбы? – перебил я. – А кто сказал тебе, что я собираюсь жениться на тебе?

На мгновение у Агнесс сделался очень глупый вид.

Она округлила рот и захлопала глазами, как сова.

– Как это… Не на мне? Я не совсем понимаю, любимый…

– Действительно, Эдриан, все же было обговорено заранее, – поддержала ее моя ошарашенная мать.

А я взял перстень со стола и сжал его в руке. Он был приятно прохладным на ощупь.

– Я женюсь на Еве Адлер, – спокойно сообщил я.

– На этой безродной коровнице?! – фальцетом вскричала Агнесс.

– Она не коровница. Она – маркиза, которая выше по положению, чем ты, Агнесс. И, если мне суждено стать императором, то из нее выйдет восхитительная императрица.

И, не слушая истерику, которую подняла моя бывшая любовница, я вышел из гостиной прочь, сжимая ключ к своей свободе и к своему счастью.

ГЛАВА 82

– Ева, смотри, смотри, а вот тут наша мастерская. Вон мой учитель, мастер Жовеналь! Помаши ему! Мастер Жовеналь, мастер Жовеналь, это моя сестра – маркиза Ева Адлер! Ева, пошли дальше, я покажу тебе свою комнату! Она такая, такая, вообще... Сейчас увидишь!

Дебора уже час таскала меня по Академии Художеств, показывая здесь каждый закоулок.

Девочка выглядела такой оживленной и абсолютно счастливой!

Она проучилась тут всего-то две недели, но выглядела совершенно по-другому. Персиковые локоны, точь-в-точь такие же, как у Агнесс, были заплетены в небрежную косичку, а милое и простое форменное зеленое платье ученицы шло Деборе намного лучше помпезных нарядов с кружавчиками, что она носила в доме Гастелло.

Но главное – это глаза.

Васильковые глаза девочки сияли, как звезды.

Мне так нравились перемены, произошедшие в ней. Еще больше нравилось, что удалось отправить Деби сюда, в Академию, подальше от ее мамаши с папашей и Агнесс.

Правда, эта битва еще не была выиграна.

Комната Деборы в общежитии Художественной академии мне тоже очень понравилась – уютная, светлая, с балкончиком и видом на сад.

Но, когда девочка, чуть ли не прыгая от восторга, показала мне тут каждую деталь, восхищаясь абсолютно всем – от цвета стен до узора на коврике, она заметно погрустнела.

Когда я спросила, в чем дело, Дебора показала письма от отца – барона Клиффа Гастелло.

Они были полны раздражения и даже гнева – папочка требовал Дебору не позориться и немедленно возвращаться домой. Так же он сообщал, что занимается переговорами по поводу магического контракта о будущем заключении брака Деборы с герцогом Ставосским, и вполне успешно.

Как только соглашение будет достигнуто, то барон лично приедет в Академию Художеств и за волосы притащит Дебору в отчий дом – так он грозился.

Девочка выглядела такой отчаявшейся и испуганной.

– Ева, мне так страшно, что папа и правда заберет меня отсюда и заключит магический контракт на брак со Ставосским! По закону он имеет право это сделать, он имеет право распоряжаться мной по своему усмотрению. Я ведь бесприданница, а Ставосский отвалит ему за меня кругленькую сумму! Я просто не переживу, если меня заберут отсюда и отправят в тот гадкий пансион, правда, Ева… А потом, когда мне исполниться восемнадцать, я должна буду сразу же выйти за этого старика замуж!

И Дебора залилась горькими слезами.

Я знала, что она говорит правду – после того, как Клифф заключит со Ставосским магический контракт на брак с Деборой, то ее отправят в Пансион воспитания будущих жен.

Где ее и воспитают до восемнадцати лет чисто под хотелки герцога, после чего передадут ему и он сможет официально и законно на ней жениться.

Но сейчас все уже шло не по тому сценарию – ведь благодаря моему вмешательству Дебора оказалась в Академии Художеств.

Я крепко обняла младшую сестренку и погладила по голове.

– Даже не думай – я этого ни за что не допущу! Ты будешь учиться здесь и станешь знаменитым художником. Я обещала тебе это и исполню свое обещание.

– Ой, Ева, как же я тебя люблю!

Девочка уткнулась теплой макушкой мне под мышку и обняла так крепко, что мне стало нечем дышать.

И я обняла ее в ответ!

Я всегда мечтала о младшей сестренке, о которой буду заботиться – и вот эта мечта