— Интересно, будет в этом году поступление? — полюбопытствовала Алина, которую Матвей перенес прямо к крыльцу МагУниверситета.

— Конечно, — отозвался Ситников невесело. — Столько магов погибло, Алин. Нужно растить новую смену, на год откладывать нельзя.

— А как же тогда решат вопрос с тем, что мы не доучились полгода? — пробормотала она.

— Либо укрупнят группы и к вам добавят поступивших, либо вас переведут на второй курс, но впихнут еще программу второго полугодия, — предположил Матвей, пока они поднимались по ступенькам.

— А вы как же?

Матвей пожал плечами.

— Седьмой курс, насколько я знаю, весь был на войне, Алин. Александр Данилович намекал, что это зачтут экзаменами, а вот диплом придется писать и защищать в следующем году.

Сторож, увидев их, махнул рукой.

— Ситников, кто это с тобой? — ворчливо спросил он, и принцесса вдруг поняла, что ее-то с ее внешностью тут не знают. И что она бы хотела доучиться спокойно, как Богуславская, а не как Алина Рудлог.

Но не успел Ситников ответить, как стены завибрировали.

— Михалыч, пропусти, — раздалось многоголосое ворчание, — это к нам.

— Не положено, — насупился сторож.

— А вот мы ректору расскажем, что там у тебя не положено, — ответили ему. И он под хохот погрозил куда-то в воздух кулаком.

— Но недолго, — сдался он и показал, мол, проходите.

— Козочка наша! Солнышко! А исхудала как! Да как тебя ветер не сносит! — сюсюкали камены не хуже бабушек. Алина стояла, держась за Ситникова, посреди коридора, и вертела головой то в одну сторону, то в другую. На глаза навернулись слезы.

— Как жаль, что я не могу вас обнять, — проговорила она. И, наконец, сделала несколько шагов к Ипполиту, расцеловала его в каменные щеки, затем — к Аристарху. — Как вы здесь?

— Скучно, — признался Аристарх, звучно чихнув: Алина салфеткой протирала ему нос. — Без студентов скучно. Последнее веселье было, как стрекоз отбивали. И на бой богов смотрели.

— Думали, развеемся вот-вот, — подхватил Ипполит, — но Черный вовремя вернулся. Еще б немного, и не встретились бы мы с тобоююю, — и он для пущей убедительности взвыл.

— Не гуди, Полик, — сварливо оборвал его Аристарх. — Вот что козочка, ты расскажи, где была?

— А то мы тебя после того, как энтот рыжий тебя на руках из аудитории унес, и не видели, — подхватил Ипполит.

Алина вздохнула.

— В другом мире я была, — сказала она. — Долго очень рассказывать.

— А мы никуда не торопимся, — захихикал Ипполит.

— Тшш ты, — шикнул Аристарх. — Не видишь, девонька вымотанная вся. Ты приходи к нам, — попросил он, — как сможешь, вот и расскажешь.

— Хорошо, — Алина снова вытерла со щек слезы. — Я приду, правда. — Она снова вздохнула. — А вы случайно не знаете, — спросила она, — вот если человек растворился в родственной ему стихии, то как его оттуда достать?

Камены замолкли, открыв рты и глядя на нее.

— Сдается мне, от нас утаивают что-то очень интересное, — проворчал Аристарх. — Я теперь до твоего прихода изведусь, принцессочка. Как там? Как человека достать из стихии? Он целиком в ней растворился или только душа уплыла?

— Целиком, — Алина улыбалась и всхлипывала одновременно.

— Эк его угораздило, — растерянно протянул Ипполит. — И кто это?

— Мой муж, — ответила принцесса и показала браслет. — Профессор Тротт.

Ор каменов слышали наверняка даже в Лесовине.

— А я говорил, — самодовольно сказал Аристарх. — А я понимал. А я видел.

— Да что там, будто он раньше девиц не обхаживал, — буркнул Ипполит, и Аристарх снова шикнул на него. И обратился к принцессе, которая стояла, прижавшись к Матвею.

— Ничего не могу сказать. Библиотеку университетскую прошерстим, хотя я большинство учебного материала там наизусть помню. Но, может, в монографиях что-то найдется.

— Спасибо, — вздохнула Алина. — А то Жрец сказал, что это так же невозможно, как отделить соль от воды в море.

— Ну, чисто теоретически, это возможно, — гнусным учительским тоном протянул Ипполит. — Если океаны нагреть так, что вся вода испарится. Или выморозить, а уже оставшийся сверхсолевой раствор сам выпадет в осадок. Особенно если туда бросить крупный кристалл — подобное к подобному, все дела, он вызовет цепное кристаллообразование.

— Чисто теоретически и я знаю, — проговорила Алина и зевнула. Глаза закрывались. — А вот чисто практически?

— Поищем, — повторил Аристарх. — А ты, Ситников, неси-ка ее спать. Совсем слабая девонька, эх. Не идет девкам этот замуж на пользу, от не идет.

Алина смотрела в окно машины и заставляла себя не плакать. Брачный браслет покалывал холодом и казался тяжелым, будто на запястье надели булыжник. Но пока она ощущала его — существовала и брачная связь. По крайней мере так сказал добрый шаман Тайкахе, у которого она побывала накануне коронации йеллоувиньского императора.

Алина, несмотря на слабость и почти постоянный сон, несколько дней назад заставила себя написать Поле письмо с вопросом, может ли она прямо завтра в час дня по Бермонту навестить и ее и шамана. И получила ответ: «Конечно, да!!!»

Поля приняла ее бурно и радостно.

— Когда окрепнешь, я тебя сюда на неделю зазову, — говорила она возбужденно, с сестрой под рукой медленно спускаясь из зала телепорта к выходу из замка, — покажу весь замок, знаешь, какой он красивый? И по Ренсинфорсу погуляем. Здесь такой воздух, Алина!

В замке, меж серыми, сложенными из крупного камня стенами, увешанными зелеными гобеленами, оружием и вырезанными из дерева панно с животными, пахло деревом и зеленью. Хорошо тут пахло, уютно — и Поля тут была счастлива.

Значит и она, Алина, могла быть счастлива, уехав из дворца в дом к Максу.

За ними шагах в десяти следовали гвардейцы в гъелхтах и в цветах Рудлога, шли они и впереди — открывали двери. Алина с любопытством оглядывала каменных медведей — Поля, хвастаясь, погладила одного по носу, и тот, замерцав зеленоватыми глазами, зевнул, лениво двинул лапами, улыбаясь, как собака.

Пятая Рудлог умилилась, но как-то приглушенно. Чувства, притупленные после возвращения из Нижнего мира, так и не стали по-прежнему яркими. Раньше бы она полчаса бегала вокруг варронта, задавая Поле тысячу вопросов, а сейчас хотела только побыстрее увидеть Тайкахе. И поскорее вернуться домой, в кровать. Словно ее способность ярко ощущать осталась там, на Лортахе, — или рассыпалась пылью вместе с Максом.

Алине все еще было непривычно называть его