— Молодец, — бесцеремонно подвинув мужа, Ханна присела на край разгромленной кровати и взяла моё лицо в ладони, чтобы лучше видеть глаза. — Всё уже хорошо, дыши.

С каждым вдохом и правда становилось легче, и я благодарно коснулась её руки.

— Я что, так громко кричала?..

Я попыталась повернуться к Уилу, но она не отпустила, почему-то заставила меня смотреть только на себя.

— Барон почти три часа пытался тебя разбудить. Когда не получилось, позвал нас. Но да, во дворе было слышно. Я понадеялась, что это не от кошмара.

Её губы тронула горькая полуулыбка, а у меня не нашлось сил даже на то, чтобы смутиться.

— Мне казалось, что я выбралась…

— У Бруно с кошмарами разговор короткий, — она тоже погладила меня, но чуть резче, чем это делал герцог. — Отдыхай. Они больше не придут.

Я хотела спросить, что значили её слова о Бруно. Хотела всё-таки повернуться к своему барону. Но Ханна продолжала смотреть мне в глаза, и мир для меня снова заволокло пеленой. Разве что на этот раз она была уютной и тёплой.

Мне показалось, что и рассеялась она через мгновение, но, открыв глаза, я обнаружила за окном сумерки.

Солнце ещё не скрылось за горизонтом полностью, последние красные лучи догорели за принявшими причудливые формы облаками.

В теле ощущалась лёгкая ломота, как будто я сама долго и изнурительно работала физически, но, потянувшись, я почувствовала, что и она уходит.

Не было больше ни боли, ни холода, ни доводящего до исступлённого безумия испуга.

В тишине и безопасной мягкой полутьме спальни я закрыла и снова открыла глаза, просто наслаждаясь.

Монтейна рядом не было.

Первая моя мысль была о том, что он просто не хочет больше оставаться рядом со мной, но очень быстро я отмела её как ошибочную.

Если бы он считал дело безнадёжным, а меня недостойной спасения, не гнался бы за мной так отчаянно, надеясь перехватить на границе герцогства Керн или за ней.

Если он не здесь, значит, прямо сейчас у него есть другие безотлагательные дела.

Облизнув губы, потому что очень хотелось пить, а вставать было жаль, я попыталась припомнить то, чего уже не могла слышать.

Как Ханна аккуратно встала с кровати.

Как бледный как полотно Вильгельм, повинуясь кивку Мирабеллы, осторожно взял меня на руки, чтобы она могла сменить простыни.

Серьёзное и задумчивое лицо Бруно и короткий жест, которым Удо коснулся его плеча, предлагая выйти в коридор.

Короткий разговор с кошмарами…

Он наверняка и сам умел мастерски насылать их. Заставлять людей метался в немом ужасе, не находя себе ни места, ни покоя.

Такие, как Керны, впитывали подобные умения с молоком матери.

И всё же он добровольно шагнул в эту тьму, чтобы забрать у неё меня. Его руку я почувствовала, когда это существо на меня набросилось.

То, что было когда-то, — совсем недолго, — моей старшей сестрой.

Теперь я как никогда прежде хотела бы заплакать о ней, но слёз больше не было, все кончились.

«Барон почти часа пытался тебя разбудить».

Уил бросился мне на выручку не менее отчаянно, но у его возможностей тут были пределы.

Прямо сейчас он наверняка был где-то там, внизу. Возможно, даже в той же гостиной или кабинете. И обсуждал с обоими герцогами моё будущее и то, что им придётся сделать ради того, чтобы оно у меня было.

Наконец, подчинив собственное, малодушно не желающее действовать тело, я заставила себя подняться и подойти к окну.

Люди суетились во дворе, заканчивая свои дневные дела.

Здесь, среди них, за стенами замка я была в полной безопасности.

Герцог Бруно имел возможность посмотреть вблизи на то, с чем ему предстоит иметь дело, и он справился с этим. Настоял на своём.

Это лучше любых слов убеждало меня в том, что его брат был прав — он знает, что делает. Даже если у него нет предельно ясной стратегии в эту минуту, он, как и обещал, найдёт решение. Придумает что-то, что устроит всех.

На это могут уйти дни. Недели. Или даже месяцы.

Я ни секунды не сомневалась в том, что на всё это время нам с Монтейном позволят остаться в замке. Не исключено, что мы станем здесь почти своими. Быть может, они с герцогом Удо даже научатся находиться рядом, не пытаясь тянуть друг из друга жилы.

Никаких чудовищных неразрешимых проблем. Нужно только набраться терпения и подождать.

Точно так же хорошо я знала и другое: мы оба свихнёмся от этого ожидания, прежде чем Бруно найдёт выход.

Не потому что барона так сильно унизит тот факт, что это делает не он. И не потому что я затоскую по предстоящей мне дороге в неизвестность.

Сегодня мой Чёрный Человек пробился ко мне сюда. Теперь Керны доработают свою защиту, и впредь подобного не случится. Но каждым своим вдохом я буду теперь обязана им. Притихшая во мне сила начнёт требовать своего, и с каждым днём им будет приходиться со мной всё труднее.

А потом станет поздно.

Я увязну слишком глубоко. Оно меня высосет, сделает ни живой, ни мёртвой. И все их усилия, вся их готовность помогать мне станет напрасной.

Глубоко вздохнув, я выпила два стакана воды, а потом переоделась в чистое платье и направилась к выходу.

Пусть меня и учили только обращению с травами, кое-что я всё равно умела.

Например, накинуть хороший плотный морок. С кем-то вроде герцогов Кернов он, конечно же, не помог бы, но обычным людям отводил глаза исправно.

Никто не обратил на меня внимания, когда я прошла через двор. Никто не помешал оседлать и вывести из великолепной конюшни Красавицу.

Мы незамеченными прошли мимо крестьян и покинули замок через те же боковые ворота, в которые привела нас Ханна.

Глава 28

«Ты существенно облегчаешь нам всем задачу, не пытаясь справиться с этим самостоятельно».

Слова герцога Удо стучали в висках в том же ритме, что отбивали по пустынной дороге копыта моей лошади.

Вскоре после того, как мы выехали, начало стремительно темнеть, и люди нам не встречались, если не считать одного мальчишку на повозке с зерном.

Воздух отчётливо и вкусно пах подступающей осенью, и в пути мне казалось, что всё непременно должно сложиться хорошо.

И у Кернов, которые мне так неожиданно и искренне понравились.

И у моей Красавицы.

И у барона.

При воспоминании о Монтейне мне хотелось глупо и счастли́во улыбаться.

Жаль было, что не