Парни только тяжело вздохнули, весь день прошел на ногах и ночь обещалась быть такой же.

ЛЕРА

Я все рассказала «папеньке», но против моих ожиданий он не бросился тут же спасать Александера.

— Не могу понять, как ей удалось вскрыть кабинет, и что за порошок она использовала.

Я хотела сказать что, наверное, ведьмовской какой-то, но клятва, чтоб ее. Снова не смогла произнести ни звука.

— Ну, она… У нее магия особенная. И зелья всякие… — пыталась я как-то донести мысль. — Ее надо изолировать, потому что она руками пошевелит и освободиться от веревок и Саньку перепрячет.

— Ее, скорее всего, уже стражники забрали, — отмахнулся Николас, — пусть его Высочество сам с ней разбирается, а то мы крайними окажемся. Там же защита, наверняка, он в курсе, что кто-то проник в кабинет.

Все это время мужчина спокойно ходил по комнате и что-то неспешно складывал в мешок на поясе.

— Ты знаешь, — я окончательно перешла с мужчиной на «ты», он не возражал, а мне так было значительно проще, — я тоже думала, что нас сразу схватят, но никто так и не появился. И еще меня с утра атаковали файерболами, и тоже никто не пришел, хотя в прошлый раз сразу портал открылся.

Николас нахмурился, глубокая складка пролегла между бровей. Он поднялся, подошел к окну сжал кулак и что-то зашептал в него, потом вслух сказал:

— Надо поговорить, Макс, происходить что-то непонятное. Сообщи, когда сможем встретиться. — И выпустил птичку.

Я завистливо вздохнула.

— Я научу тебя так же, — мужчина потрепал меня по голове, — пойдем, выясним, что с твоей телохранительницей и пойдем за Александером.

В покоях принца ведьмы не оказалось. Я выругалась с досады. Николас тоже не выглядел довольным, он хмурился все больше.

— Ответа от Грифина нет, это странно. Ладно, пойдем спасать твоего брата.

Мы поспешили в парк, но по дороге нас перехватили. Я думала, такое было только в моей стране в 90-е, потому что так грубо даже Шило не действовал, но, как оказалось, практика надевания мешков на голову распространена в разных мирах. И Бог бы с ним с мешком, но кто-то душевный и заботливый еще и приложил меня по буйной головушке так, что мысли в ней внезапно кончились. Что-то не везет мне сегодня…

Очнулась я в темноте. В нос ударил запах гнили и пыли.

Подвигала руками, связана. Рядом слышались возня и голоса. Замерла, стараясь лишний раз не дышать.

— Зачем их сюда? — чуть визгливо вопрошал кто-то.

— Ты что, это же избранница принца, придумаем, что с ней делать, — сипел чей-то прокуренный бас.

— На кой она? Все знают, что леди Марисса тир Гувоар готовится королевой стать.

— Да?

— Она приехала сегодня. А с чего бы нам отмашку на захват дворца дали? Принц вернется, а она ему — «Филипп, я ваша навеки, давайте корону!» — визгливый хохотнул в темноте, довольный собственной шуткой.

— А с этими что делать?

— Да демоны знают!

Помолчали.

— Слушай, а Гувоар точно корону оденет? Король-то не собирается ни с кем властью делиться, я слышал, о чем в стражники шептались, — кажется сиплый начал сомневаться в происходящем.

— Конечно! — самоуверенно ответил визгливый. — У нее же королевский свиток самый главный, король без него так, старичок просто.

Снова возня, шелест, скрип и лязг старого железа.

— А откуда у тир Гувоар свиток? — не унимался бас. — Он же только королевскую семью слушается.

— Королева леди Мариссу воспитанницей объявила. Вот теперь свиток в ее власти.

— А как она в сокровищницу попала? — подозрительный сиплый продолжал радовать меня своими вопросами.

— Его ведьмы для нее украли! Принца приворожили и у него прямо из спальни умыкнули! — охотно делился сплетнями визгливый.

— Слушай, а откуда ты все знаешь?

Мне вот тоже интересно было.

— Так хозяин-то мой кто? А его хозяин к королю вхож! То-то же. Слуги все знают, потому что мы уши раскрытыми держим и подслушивать не гнушаемся. А ты-то на посту все время, конечно, ничего не знаешь.

А вот с этим и не поспоришь, дворцовая челядь щепетильностью не страдала. Я, например, заметила, что баночками с шампунем и кремами не только я пользуюсь. И то только потому, что «сокровища» свои проверяла с утра.

— Ладно, этого тоже связали, пошли посмотрим, кого еще в темницу определить, Гувоары потом сами решат, чего с ними делать, кого казнить, кого миловать, наше дело маленькое — людей короля убрать и новых указов ждать.

Загрохотали шаги, заскрипела металлом дверь, на миг блик света прорвался сквозь тьму, и все пропало, остались только запах пыли, затхлости и нечистот.

Черт!

Вот только в каталажке я еще не сидела. В том мире со мной такого не случалось, какой бы сволочью не был Шило, но на стреме хорошо стоял и вообще за своими смотрел.

Попыталась подняться. Связали руки и ноги, но не сказать, что прям насовсем. Немного ловкости и сноровки и я освободила руки от пут и стащила мешок с головы. Черт, вот почему я в браслетах? Хоть бы светлячок зажечь. Наверху под потолком была дыра в стене, сквозь нее в унылое подземелье пробивался рассеянный предрассветный свет, но что-то рассмотреть в нем было невозможно. В углу кто-то глухо застонал. Глаза чуть привыкли к полумраку, и я осторожно двинулась в сторону очертаний человека.

— Кто тут? — спросила на всякий случай.

Нет, а вдруг меня с оборотнем заперли или вампиром. Тут, между прочим, магический мир, вполне ведь могут быть и другие всякие существа. Да и люди тоже всякие бывают…

— Лера? — раздался хриплый надсадный шепот.

— Ник? — я принялась ощупывать тело «папеньки», ища, как снять с него веревки. Его спеленали не в пример лучше меня, наверное, меня слуга вязал, а его стражник. Пришлось пустить в ход зубы.

— Где мы? — прошептала.

— В темнице. Леврония, что ты успела натворить?

— Я? — изумилась предположению. Ну, я же ангел чистой воды. — Я ни при чем. Они тут власть захватывают, а мы так, случайно под руку подвернулись. Давай выбираться, а?

— Давай. Есть предположения, как это сделать?

— Света бы побольше…

Николас приподнялся и оперся спиной на стену.

— По затылку хорошо приложили, — пояснил он свою слабость. — Сейчас зажгу, — он сделал пасс, и в воздухе повис шарик света.

— Надолго не хватит, тут стены магию поглощают, так что это максимум.

— Угу, — я принялась озираться.

Мы были в камере, обычной, ничем не примечательной — серые стены, какие-то тряпки типа мешковины свалены на полу, железная дверь