— Только ему не говорите, пожалуйста, — попросила я.

Навечно эту тайну, конечно, не сохранить, но лучше Килиану до поры до времени оставаться в неведении. Нетрудно представить, какой разбор полетов он мне устроит, если узнает. Губы сами собой растянулись в улыбке. Это была еще одна причина, по которой я окончательно и бесповоротно полюбила его: Килиан ничего не требовал и не ждал от меня никаких жертв.

— Разумеется, — кивнул Бехатар. — Но ты должна сказать ему.

Я вздохнула.

— Тогда и о ритуале рассказать придется.

Бехатар пожал плечами.

— Рано или поздно, он все узнает. И будет лучше, если от тебя.

Тут я даже спорить не стала.

Мы сидели на крыльце лазарета, допивали остывший чай. Уже почти рассвело: золотистый краешек солнца выглядывал из-за верхушек деревьев на горизонте, окрашивал землю в мягкие краски рождающегося дня.

— Кстати, — маг похлопал себя по лбу. — Чуть не забыл. Прилетел голубь с письмом из Арлиндейла. — Он сунул руку в карман истертого коричневого жилета, вынул конверт и протянул мне. — На нем значатся имена нас всех, так что я не удержался и прочитал первым. — Бехатар виновато улыбнулся.

— Пустое, — отмахнулась я. — И что там?

— Сама взглянуть не хочешь?

Я помотала головой.

— У меня после всех событий, уже сил нет. Что-то важное?

Бехатар как-то неопределенно посмотрел на меня. Вот же старый интриган. Одно слово — маг.

— Через две недели состоится суд над леди Шиенной.

— И что ее ждет?

Я не верила, что Кэлэрдайн отправит на смерть родную дочь, будь она хоть трижды убийцей и государственной изменницей.

— Трудно сказать, — Бехатар пожал плечами. — Но скорее всего, ее отправят в ссылку в Пустынные Земли. — Он покачал головой. — То еще местечко надо сказать.

Я открыла конверт и достала сложенный вдвое лист желтой бумаги. Пробежалась глазами по строчкам (эльфийский все еще давался не так просто), перевела абзац, где писалось о Шиенне и дошла до следующего.

— Игрейн поправилась!

Маг ласково кивнул. А у меня еще один камень с души упал. Мы с компаньонкой провели вместе совсем немного времени, но я успела к ней привязаться и искренне переживала.

— А еще он пишет о… — я сощурилась и от усердия прикусила язык. — Пишет о…

— Давай-давай, — подбодрил маг. — Ты можешь это перевести. — И снова загадочно улыбнулся.

Да что там такое, в конце концов?!

— Но это же… — от волнения у меня перехватило дыхание. Если я права то…

— Так и есть, — подтвердил Бехатар. — Владыка Кэлэрдайн отправил письмо родичам в Западные Земли. И у них есть зеркало-портал. Скоро его доставят в Арлиндейл. А это значит, что…

— Я смогу увидеть маму.

ЭПИЛОГ

День обещал быть солнечным. За дверьми, в коридоре, беготня и суета не прекращались ни на минуту, но здесь, в комнате, царила почти идиллическая тишина.

Я, что называется, «ловила момент», стоя у распахнутого окна и подставляя лицо теплому ветерку. Времени оставалось впритык, а впереди еще целый день — да какой!

Последний раз посмотрелась в зеркало. Что ж… мама, как всегда, оказалась права — лиловый мне и впрямь к лицу. Волосы я собирать не стала. Во-первых, терпеть не могу сложные прически; а во-вторых в этом не было смысла — ветер не оставил бы шансов даже самой крепкой укладке. Не поливать же голову сиропом, в конце концов?

В дверь осторожно постучали.

— Уже иду! — крикнула я, не став спрашивать, так как прекрасно знала, кто был по ту сторону.

Оправила платье, разгладила микроскопические складки на шелковом подоле, и метнулась к выходу, но, прежде, чем взялась за ручку, дверь открылась.

— Настоящая красавица — улыбнулась мама.

Ха! Кто бы говорил. Изумрудное платье сидело на ней, как влитое. Огненно-рыжие волосы — мягкие, волнистые, падали на открытые плечи и в лучах утреннего солнца переливались, как расплавленная медь.

Боковым зрением поймала наше отражение в напольном зеркале и улыбнулась. Мама показалась мне красивее, чем я — ни капли зависти — чистый восторг. И тепло.

С того самого дня (а случилось это два месяца назад), как она вывалилась из портала в гостиную дедушки, я ходила за ней, как хвостик. В первый вечер мы уснули на одной кровати и всю ночь продержались за руки. Утром, едва открыв глаза, я подскочила, боясь, что мне это приснилось, но нет — мама была здесь. Сидела в глубоком бархатном кресле и смотрела на меня. Улыбалась, а в глазах стояли слезы.

Это уже потом, спустя несколько дней, когда эмоции улеглись, она сказала, что, с самого начала не сомневалась во мне. С той самой минуты, когда Марина в истерике позвонила ей среди ночи и, рыдая в трубку, рассказала, что «Киру утащил в зеркало какой-то мужик».

— Ладно, хоть полицию вызвать не додумалась, — выдохнула я, слушая мамин рассказ. — Что, кстати, ты ей сказала?

— Ничего, — мама пожала плечами. — Просто немного подкорректировала воспоминания. Теперь она не помнит ни о гадании, ни о том, что в ту ночь оставалась у нас. Думает, ты познакомилась с иностранцем и уехала к нему за границу.

Я улыбнулась. Мама была в своем репертуаре: не соврала, но и правды не сказала. Ну а что? Килиан иностранец? Однозначно. И Арлиндейл, если начистоту, можно считать другим государством. Так что маман никого не обманула.

— А… бабушка?

Мама улыбнулась.

— Теперь ты знаешь, что она не родня нам по крови. Но она помогла мне, когда я оказалась в другом мире.

— То есть, она в курсе?

— До этого она мало что знала о других мирах, но у нее есть… как бы это сказать… некоторые способности, которые в мире техники называют экстрасенсорными. Поэтому, она не слишком удивилась.

Мы еще много, о чем говорили в тот день. Мама рассказывала, как училась выживать в новой реальности, как оберегала меня от правды — к тому моменту я уже не злилась и все понимала.

— А зеркало у ба откуда