Говорят, там, куда они едут, весна, лето и осень проходят за три месяца, а все остальное время лежит снег. Как она будет жить без птичьих песен, запаха цветов и шелеста трав?

Слезы тихо капали ей на грудь. Рука Велимира коснулась ее волос, и девушка повалилась на сидение.

— Пора отправляться, — Велимир подошел к Снежану, — позаботься о них, Злата уже спит, — Снежан посмотрел на старейшину и кивнул. Как только остальные уселись в повозку, он дунул на ладонь, и они тут же уснули очарованным сном.

Глава 2

Они ехали уже третий день. Скоро они достигнут границ их земель, а дальше, перейдя перевал, окажутся на земле северян, где и должна была состояться встреча с Зоряном. Злата смотрела в окно. Сегодня Снежан уступил просьбам дочери и уговорил Велимира не погружать их в сон на время пути. Старейшина, рассудив, что никуда они не денутся, согласился. Ехать было скучно, все молчали, размышляя каждый о своем. Пейзаж за окном становился все более пустынным. Рощи уже давно не встречались, и даже отдельные деревья попадались все реже. Возок громыхал по каменистой дороге, противно поскрипывая колесами.

— Как думаете, они — добрые или злые? Ну северяне? — спросила Любава, которой, похоже, надоело молчать.

— Люди как люди, — пожала плечами Злата, — есть злые, есть добрые, одним словом, как мы.

— А чего они тогда напасть хотели? — подключилась к разговору Гордея.

— Да не хотели они напасть, — хмыкнул Цветан, — когда напасть хотят, переговоры не ведут. Это они нам так сказали, чтобы не рыпались. Кланы хотят объединить. Повелитель их, Зорян Горыныч, решил, что так всем лучше будет, вот и послал своих людей с нашими поговорить. А наши себе невесть что напридумывали.

— Откуда ты знаешь? — Любава недоверчиво смотрела на парня.

— С дружинником говорил, который за мной следить приставлен, знаю я его, дружили в детстве. Он на том совете был и все слышал. Сразу смекнул, что не с войной они пришли, а с миром. Да только у страха глаза велики. Наши старейшины артачиться начали, тогда Зорян их и припугнул, что если по доброй воле не согласятся на союз, то он земли силой возьмет. Наши и струхнули, еще бы, у них и людей больше, и оружия, и магия, и звери невиданные есть, которые по небу как птицы летают…

— А почему его Горынычем кличут? — перебила парня Любава.

— Потому что отца его Горыней звали, вот он и Горыныч, и братья его Зведан и Неждан, тоже Горынычи, а сестра — Забава, та — Горыновна, — пояснила ей Злата.

— А ты откуда знаешь? — Любава кинула на нее косой взгляд.

— Я, Любушка, все знаю, даже то, что другие не знают. Дар такой, — Злата вздохнула, — я, еще когда отец только уехал, уже все знала, поскольку свершилось уже.

— И про нас знала? — не унималась Любава.

— И про вас знала, — кивнула Злата, — знала, что предложат вам, отец сказал, а вот согласитесь вы или нет, так о том не ведала, ибо не свершилось еще, а выбор стоял.

— А чего не предупредила? — воскликнула Любава, — знай я, хоть на часок пораньше, я бы сбежать успела, тоже мне подруга называется.

— Меня отец усыпил, и сонной до самого отправления держал, и Марфутку-невольницу следить приставил, как бы я тебе сказала? — Злата посмотрела на нее, — я тут, как и вы, пленница, даром, что сама согласилась.

— Да уж, — протянула Гордея, — сами влипли, самим и выбираться придется. Может сбежим? — в глазах девушки зажегся огонек.

— Куда сбежим? — Злата посмотрела на нее, — мне назад дороги нет, меня если не мачеха, так Марфутка со свету сживет, я, как ты, превращаться не умею, — Гордея усмехнулась, — а вы что скажете? Кто со мной?

— Это без меня, — покачал головой Цветан, — я сам, по доброй воле пошел, да и зачем мне бежать? Там меня принцесса ждет, Забава, — юноша мечтательно закатил глаза.

— А вдруг она страшная, старая и толстая, поэтому на ней никто жениться не хочет, и приходиться таким способом жениха искать? — подначивала парня Гордея.

— Не слушай ее, Цветан, — Злата смотрела в окно, — Забаве всего семнадцать, росточком она чуть меня повыше, стройная, личиком кругленькая и беленькая, коса — в руку толщиной, черная как смоль, глаза огромные, серые, груди высокие, а талия узкая, что двумя ладонями обхватишь, голосок серебряный, походка плавная, идет, словно плывет, руки нежные, губки алые, всем наукам и премудростям обучена: и охоте, и рыбалке, и военному делу, к тому же рукодельница знатная. Никто лучше нее во всей земле не прядет, не ткет, не вышивает. От такой бежать — грех, за такую держаться надо.

— Да не слушаю я, Злата, будь она хоть совсем не такая, я слово людям дал и от него не отступлюсь.

— А ты, Любава, хочешь сбежать? — Гордея посмотрела на подругу.

— Знаешь, а они правы, чего от свершившегося бегать, — покачала головой Любава, — да и куда я вернусь? Папаша меня продал, мать от меня отказалась. Всю жизнь сизой утицей по болотам скитаться? Ну уж нет, я лучше во дворце жить буду, у мужа под боком спать, на золоте пить и есть, да в платья цветные наряжаться.

— А вдруг они — жестокие, бить будут, унижать? — в глазах Гордеи появился знакомый страх.

— Да ты с отцом-то своим всех не равняй, не каждый мужик — самодур, — с сочувствием посмотрела на нее Злата, Снежан всегда был суров с дочерью, — к тому же Зведан и Неждан, они нас на пару годков постарше, им по двадцать всего. Там другая хитрость, они — близнецы, похожи — не отличишь, если одну особенность не знать: у Зведана — родинка на ладони, а у Неждана — нет. Вот и все отличие. К тому же шутники большие, над гостями подшучивать любят, а так оба — ладные да складные, высокие, широкоплечие, темноволосые, черноглазые. Хорошие воины и охотники, каждый своей частью земель управляет, — улыбнулась Злата.

— А Зорян? — в глазах Любавы был интерес.

— Зорян — он старший, ему