Долго я смотрела на него в тишине, нарушаемой лишь далёким гулом механизмов и биением собственного сердца.

— У меня есть условия, — сказала наконец.

Брови Ориона удивлённо поднялись.

— Условия?

— Ты не станешь убивать невинных. Никого, кто не представляет прямой угрозы.

— Согласен.

— Не будешь принуждать к действиям, противоречащим моей совести.

— Справедливо. Ещё?

— И если я узнаю, что ты лжёшь о чём-то важном… соглашение аннулируется.

Орион рассмеялся — искренне, впервые за всё время нашего знакомства, и звук этот был удивительно тёплым в холодном зале.

— Подозрительность. Мне нравится. Принимаю условия. — Он протянул руку сквозь мерцающие цепи. — Союз?

Я смотрела на протянутую ладонь. Кожа была бледной, покрытой шрамами от вечного заточения, но сильной. На запястье виднелась татуировка — сложный рунический узор, который словно жил собственной жизнью в тусклом свете.

Моя судьба висела на волоске. Один выбор — и я навсегда изменю не только свою жизнь, но и саму галактику.

Что ж. После всего пережитого у меня не осталось ничего, кроме жажды ответов.

И мести.

Я протянула руку к ладони Ориона, и время замедлилось до томительной агонии ожидания.

Глава 5

В эти бесконечные мгновения перед касанием весь мир сжался до размера одного-единственного решения. Золотые глаза смотрели на меня с надеждой — первой искренней эмоцией, которую я увидела на его божественно прекрасном лице. За спиной холодной тенью маячил призрак отца, шепчущий предостережения о доверии древним силам. Перед внутренним взором стояли лица мёртвой команды — Маркуса, Зары, Рейна, Коры — все они смотрели на меня с немым укором: стоило ли их жизни освобождение бога войны?

Но глубже всего, в самом сердце, билась другая истина. Я была одна. Последняя из своего рода в галактике, которая жаждала моей крови. У меня не было выбора — только иллюзия выбора, сладкая и обманчивая.

Кожа коснулась кожи.

Электрический разряд пронзил меня от кончиков пальцев до самого сердца, заставляя каждую клетку вспыхнуть болезненным блаженством. Его ладонь была горячей — не человеческим теплом, а жаром раскалённого металла, шершавой от старых шрамов, но удивительно нежной. На мгновение я почувствовала не грозного бога войны, а просто мужчину, который слишком долго был лишён человеческого прикосновения, человеческого тепла.

Затем мир взорвался болью.

Магия вырвалась из меня, словно тысячелетняя плотина рухнула под давлением космического океана. Потоки расплавленного золота хлынули по венам, выжигая нервы дотла, превращая кровь в жидкое солнце. Я кричала — горло разрывалось от звука, который был больше человеческого голоса, древнее слов, первобытнее самой речи.

Энергия обрушилась на цепи Ориона ослепительным ураганом света и силы. Каждое звено завыло металлическим воплем агонии, напряглось до предела, изогнулось — и лопнуло с хрустальным перезвоном разбитых надежд. Искры размером с монеты разлетелись по залу, оставляя выжженные борозды в древнем камне.

Но в тот самый миг, когда последняя цепь начала трещать под натиском моей силы, я прошептала слова, которые жгли язык расплавленным металлом:

«Аним веталь орэм. Дэрэх ши нэфеш.»

Заклинание отца. Единственное, которое он передал мне полностью перед смертью, заставляя повторять до тех пор, пока древние слоги не отпечатались в самой душе огненными письменами.

Невидимая нить протянулась между нами — тоньше паутинки, но прочнее стальных канатов. Она была соткана не из света или энергии, а из чего-то более фундаментального. Из самой ткани реальности, из связи между волей и воплощением, между желанием и исполнением.

Орион не заметил. Он был слишком поглощён экстазом долгожданной свободы.

Последняя цепь лопнула с громом, который заставил древние стены содрогнуться в основании. Орион не просто распрямился — он взлетел, словно пружина, сжатая веками, наконец разжалась. Мышцы под загорелой кожей перекатывались как живые существа, демонстрируя силу, которая дремала в заточении. Крылья из чистого звёздного света раскрылись за спиной, каждое перо пылало как осколок рассвета.

И он запрокинул голову в крике триумфа — линия шеи изогнулась так прекрасно, что дыхание перехватило от внезапной волны желания. Звук не был человеческим. Это был рёв освобождённого титана, вой космической бури, грохот рождающихся миров. Он пронзил меня до самых костей, заставил сердце пропустить удар, а по коже пробежали мурашки не только от страха.

Боже, как он был прекрасен…

Сила ударила меня отражённой волной. Древняя, первобытная, ослепительная в своём величии. Я рухнула на колени, задыхаясь, чувствуя, как магия Ориона врывается в моё сознание шёлковыми щупальцами соблазна. Границы между его силой и моей размылись, создавая резонанс, который грозил разорвать меня изнутри — но в этой болезненной близости было что-то опьяняюще притягательное.

А потом началось безумие.

Орион парил в воздухе, крылья из чистого света трепетали за спиной. Но в его движениях не было прежней грации — он дёргался, словно марионетка в руках пьяного кукольника. Глаза метались по залу, не фокусируясь ни на чём конкретном, отражая звёзды, которых не было уже тысячи лет.

— Где… — голос срывался, становился хриплым. — Где война? Где мои легионы? Серафиэль! Уриэль! Отвечайте своему командующему!

Он обернулся, и я увидела его лицо. Божественно прекрасные черты исказились безумием — скулы обострились, губы побледнели до синевы, а в золотых глазах плясали отражения мёртвых созвездий.

— Звёзды… они поют неправильно, — прошептал он, прижимая дрожащие ладони к вискам. Длинные пальцы впились в тёмные волосы с отчаянной силой. — Где созвездие Льва? Где Малый Дракон? КТО ПОСМЕЛ ПЕРЕПИСАТЬ КАРТЫ НЕБА?

Сила исходила от него волнами, каждая заставляла древние стены трещать по швам. Обломки камня сыпались с потолка серым дождём.

Орион меня не узнавал. Взгляд скользил мимо, словно я была частью декораций, призраком его воспалённого разума. Он говорил с тенями прошлого, отдавал приказы мёртвым богам, требовал отчёта о сражениях, которые закончились задолго до моего рождения.

— Должен… должен добраться до командного центра, — бормотал он, двигаясь к выходу длинными, хищными шагами. — Проверить статус флота. Энтропия… она слишком быстро распространяется… нужно остановить разложение реальности…

Паника сдавила горло ледяными пальцами. Если он выйдет отсюда в таком состоянии, одержимый призраками древней войны, то что станет с галактикой? Что будет с мирами, полными невинных людей, которые превратятся во врагов в его помутнённом разуме?

Орион сделал решительный шаг к мерцающему барьеру…

И застыл, словно наткнувшись на невидимую стену. Медленно опустился на землю, и я увидела его лицо. Красота была прежней — высокие скулы, чёткая линия челюсти, губы, созданные богами для греха и соблазна. Но глаза…

— Что… что это