Что говорить, а провидение, оказывается, иногда обращает внимание не только на меня, но и на злодеев, тоже бьет их по макушке.

— Да ладно, — снисходительно махнула я рукой. — Пусть живет.

* * *

С тетей Валей мы распрощались у крыльца, пожелали друг другу счастья в новом году и разошлись в разные стороны. На улице было уже не так многолюдно, темнело. В декабре всегда темнеет рано, но у нас освещение прекрасное, особенно в центре. Все видно, как днем.

На повороте, я неожиданно остановилась. Мне надо было пойти по привычной дороге и повернуть направо, а я стояла и отчего-то не хотела срезать путь. Если продолжить идти прямо, то я попаду на проспект, к стройным рядам бутиков, торговых центров и магазинов с яркими неоновыми вывесками. Только через проспект путь к дому будет чуть более длинным и многолюдным. Но что-то тянуло меня именно туда, в гущу толпы, влиться в нее, раствориться на мгновение и перестать быть собой. Глупая мысль, но такая заманчивая.

И все же я стояла на перепутье, не решаясь ни отступить, ни сделать шаг вперед, пока судьба не решила меня подтолкнуть в нужном ей направлении в лице незнакомца, пихнувшего меня в плечо. От неожиданности я выронила сумку, та раскрылась, и содержимое вывалилось под ноги прохожим.

— Ой, простите, пожалуйста, — принялся извиняться незнакомец, а точнее незнакомка в красном пуховике. — Я вас не заметила.

Мы обе присели, собирая мои вещи, она все извинялась и извинялась, поглядывая на меня странно заинтересованным взглядом из-под большой светлой челки. А уж когда увидела, что подарок тети Вали — красивая рамка для фотографии с каким-то причудливым орнаментом от удара раскололась, девушка совсем расстроилась и уговорила меня обязательно и всенепременно подарок заменить. Я и пикнуть не успела, как меня вывели на проспект и затолкали внутрь ближайшей сувенирной лавки.

Я бы возмутилась, но уж больно приглянулся мне этот маленький, уютный магазинчик. Признаюсь, я не очень-то люблю подобное времяпровождение, но тут мне захотелось походить, рассмотреть все эти интересные мелочи, что предлагала улыбчивая девушка с рожками из мишуры на голове. Повернувшись к своей неожиданной спутнице, я хотела в который раз заверить, что мне ничего не надо, что я правда совсем не сержусь, но не смогла и слова произнести. Застыла, как какая-то статуя, с открытым ртом, и снова из-за чужой красоты.

И что за день-то сегодня такой? Куда ни плюнь, везде на пути неописуемые красавцы встречаются, особенно на моем заурядном фоне.

На улице я толком и не разглядела свою случайную знакомую по причине отсутствия очков, но сейчас, при мягком магазинном свете, когда девушка сбросила капюшон, я не могла не удивиться.

Она была похожа на эльфа, настоящего эльфа. Тонкие, как говорят, правильные черты лица, большие зеленые глаза, чуть раскосые, как у кошки, маленький аккуратный носик пуговкой, идеальная матовая кожа и светлые волосы, короткие, взъерошенные, торчащие во все стороны. Одна прядка, которую я сначала за челку приняла, лезла ей на глаза, и она все время ее сдувала.

Когда я осознала, что так пялиться просто неприлично, то опустила взгляд и повернулась к витринам, впервые за все последние пять лет так остро ощущая свою ущербность.

Признаю, после смерти бабушки я распустилась и сильно. В юности меня можно было назвать миленькой, а сейчас… Я поправилась, не колода, конечно, но и не дюймовочка. Прежний сорок второй остался в глубоком прошлом, и я сейчас со стеснением носила сорок восьмой. Грудь имелась, но маленькая, первый или второй размер. На фоне лишних кило отчетливо проступал животик, а если наесться он так распирал, что некоторые начинали подозревать у меня беременность. Одна тетенька летом, в автобусе всерьез поздравляла меня со скорым пополнением. Я тогда от стыда чуть не сгорела и решила больше ничего на работу не готовить. Яблоко и кефир — вот и весь мой обед. Правда, для моего странного живота что яблоко, что кефир, что кастрюля супа — все одно, он раздувается, как барабан. Хоть совсем не ешь.

Так, о чем это я? Ах, да, о своей несовершенной персоне.

Оставим в покое фигуру, к волосам перейдем. Они у меня вроде ничего, длинные, до пояса, но отвратительного мышиного цвета. Нет, я пыталась их однажды покрасить, но то ли время не рассчитала, то ли пленкой зря накрыла, в общем, когда они через полчаса задымились, поняла — дело плохо и бросилась смывать краску. В результате смыла вместе с большинством волос, а то, что не смылось, превратилось в жуткую пережженную мочалку. Я потом целый год мазалась сметаной, яичным желтком и маслом репейника. Вылечила кое-как и зареклась проводить над собой подобные эксперименты.

О лице ничего плохого не скажу — обычное лицо, заурядное. Глаза зеленые, но не нефритовые, как пишут в женских романах, или как у этой девушки-эльфа, а скорее болотные, коричневатые какие-то, миндалевидные. И кожа у меня темноватая для славянки, смуглая. Видимо, мой неизвестный папаша был человеком с востока: турок там, или араб, а может и вовсе китаец. Я его никогда не видела, фотографии не имела, да и знакомиться не хотела. Единственное, что знала о нем — эта скотина бросила мою доверчивую беременную маму, и та, не смирившись с предательством, умерла во время родов. Говорю же, негодяй он и не стоит ни одной хорошей мысли.

Зато у меня густые ресницы, никакой туши не надо, но тут тоже подвох: если их накрасить, большинство решат, что они фальшивые, наклеенные. Поэтому я их не крашу.

Что еще? Нос как нос, симпатичный, прямой, а вот рот — как у жабы, большой, с толстыми губами. Но главная моя проблема — веснушки, на этот раз мамин «подарочек». Вот я никак в толк не возьму, вроде не рыжая, но как побываю на солнце, так они вылезают, откуда не ждали. А зимой исчезают, словно и не было их никогда. Демисезонные у меня какие-то веснушки, весенне-летние, как шизофрения у психов.

Вот, вроде бы, и все, что можно сказать о моей заурядной внешности. Говорю же, обычная я, как все. Потому и завидую таким решительным красавицам, как эта моя новая знакомая, которая нашла полку с рамками и активно зазывала меня к себе.

— Да не нужна мне рамка. Правда, — заверяла я, пытаясь откреститься от сомнительного подарка, но Роза, а именно так звали мою новую