— И, насколько я помню, у наследника есть уже три невесты? — уточнила Ангелина так, что не знающий ее человек мог бы реально подумать, что она об этом подзабыла или не заметила невест на коронации. — То есть Каролине-Иоанне Рудлог предлагается стать четвертой женой?

В воздухе запахло нанесенным семье Рудлог оскорблением.

— Не сердись, сестра, — успокаивающе произнес император. — У нас говорят: старшие жены для политики, младшие — для любви.

Ангелина сверкнула глазами, да и Василина нахмурилась. Но тут снова заговорил Вей Ши.

— Ваша сестра — чувствительная, тонко чувствующая, — произнес он. — Ей нестерпимо будет участвовать в церемониалах, в которых обязаны участвовать старшие жены. Ей нужна свобода и простор. Ей нужно место, где она будет счастлива.

Во взгляде королевы что-то изменилось, и она обменялась с Ангелиной быстрыми взглядами.

— Дело не в этом, — проговорила старшая Рудлог. И Нории, глядя на нее, понимающе улыбнулся, словно знал, что она скажет сейчас. — Мы не сомневаемся, что в тебе, наследник Ши, достаточно благородства, чтобы составить ее счастье и защитить ее. — Но глаза ее были холодными, и она почему-то подняла руки и коснулась запястья под брачным браслетом. Вей Ши чуть побледнел. — Но она — урожденная Рудлог. Рудлоги не делятся своим. Никогда и ни с кем.

Это прозвучало и торжественно, и угрожающе.

— Вы отказываете? — все же счел нужным уточнить император. Несмотря на то, что сцена была публичной, он все так же легко улыбался, и будь Люк поподозрительнее, можно было бы заподозрить, что он предвидел эту ситуацию или даже рассчитывал на нее. Но зачем?

— Я поговорю с сестрой и дам окончательный ответ, — проговорила Василина еще мягче. — Как минимум мы сдвинем срок решения на ее брачный возраст, после шестнадцати лет.

— Вей Ши? — позвал император настойчиво.

— Это вселяет в мое сердце надежду, — с тем же каменным лицом произнес принц. — Если же благородный дом Рудлог решит провести испытания, чтобы убедиться, что я буду хорошим мужем для юной Каролины, я готов их пройти.

— Мы не сомневаемся в твоей доблести, Вей Ши, — отозвалась Ангелина, тоже словно успокоившись. — Я помню, что ты сделал для Тафии. И приношу извинения за свою резкость. Каролина мне как дочь, и ее счастье — забота моего сердца и сердца моей сестры, ее величества Василины.

— Я понимаю, — поклонился Вей Ши. И удалился за спину к отцу.

Наступила пауза, которую поспешили заполнить чаем. Люк оценил чайную дипломатию и решил использовать на совещаниях по делам герцогства.

— Есть еще два дела на Лортахе, которые являются моими делами, но без вас я не решу их, — нарушил тишину Вечный Ворон. — Первое — я долго находился в горной долине, рядом с которой селились дар-тени, половинки моих потомков, притянутые в другой мир моей силой. Сейчас, когда я вернулся сюда, половинки вернулись. И я подтверждаю, что ни один мой потомок непроизвольно и бесконтрольно не сможет иссушить или заставить истлеть другого человека. Ну а произвольно дети любых богов могут причинить вред, в этом мои не отличаются от людей ваших кровей, — добавил он. — Однако вернусь к своей просьбе. Остались там, в тысячах километров от портала, мои люди. Не дар-тени, а жители этого мира, те, кто находился под моим покровительством. Дар-тени было около тридцати тысяч, а людей, что жили с ними, раза в два больше. Всех их я тоже хочу увести к себе на Туну. Остынет она и зеленью покроется уже к концу сезона брата моего Михаила. Надо их оттуда забрать. Дети мои, что соединились со своими половинками на Туре, помнят, где находятся их поселения на Лортахе. И смогут пройти туда и вывести людей обратно. А если удастся договориться с этим Ренх-сатом, что моих людей отнесут к горам на раньярах, то путь сократится в два раза. Мне нужно, чтобы моих детей туда пропустили. И выпустили обратно.

Договаривал он, глядя на Нории.

— Сделаем, великий, — отозвался тот почтительно. — Нужна ли будет какая-то экипировка, припасы?

— Нет, — ответил Жрец. — У детей моих осталось много и снаряжения, и припасов.

И все предпочли промолчать о том, как и для чего это все собиралось.

— Также прошу вас всех, — Жрец обвел взглядом правителей и остановился на Василине, — отпустить моих детей. Мне они нужны для восстановления Туны.

— Только если они не замешаны напрямую в преступлениях, — ответила Василина твердо, и Люк слегка похолодел. Байдек двинулся вперед, словно желая прикрыть жену, и Жрец, глядя на это, с приязнью усмехнулся.

— Пусть будет так, огненная упрямая кровь. И второй вопрос, — продолжил он. — У меня остался долг перед богиней мира Лортах, один на двоих с Мастером Четери, сыном моих брата и сестры. Он поклялся освободить ее и ее детей, и я пообещал помочь ей. Но я сейчас не знаю и не чую, что с ней. Мне нужно это узнать. И затем уже решать, что делать. Я поговорю с Мастером, когда он проснется, и он укажет на людей, которые смогут мне помочь.

— Может, тоже снарядить отряды? — внезапно тоненько и звонко поинтересовалась царевна Агриппия.

Жрец с нежностью и уважением глянул на нее.

— Если богине нужна помощь, там не сойдет всякий отряд, дочь сестры моей, — проговорил он. — Не всякий сможет прикоснуться к алтарям и предметам старого культа, напоенным силой, иначе их давно бы все разграбили те, кто пришли на их землю с богами-захватчиками. Полагаю, остались там особые вещи, для которых нужны особые люди. И указать на них сможет Мастер как носитель пророчества, да и я посмотрю, годятся или нет. Нет, дочь сестры моей, это дело не для отрядов. Это дело для героев.

— Знаешь ли ты, когда проснется Мастер? — спросил Нории.

Жрец прислушался.

— Скоро. Хотя, — он прислушался. — Он уже просыпается.

* * *

Долго еще обсуждали на Королевском совете будущее мира, прежде чем пронесся звук гонга над Императорским городом и утомленные чаем правители не отправились на коронационный ужин. Император со всей учтивостью пригласил разделить с ним трапезу и Вечного Ворона, но тот покачал головой.

— Негоже мне смущать простых людей, — сказал он, — довольно и того, что вас я смутил. Я не буду часто появляться, дети братьев моих и сестры, только если нужно будет решить какой-нибудь вопрос.

И он исчез, невольно вызвав у правителей вздох облегчения. Как бы ни был