Второй выступ был выше и правее. Пришлось тянуться, балансируя на носках, чувствуя, как каждый мускул протестует против нагрузки. Пальцы нащупали край камня, зацепились, и я подтянулась снова.

Третий. Четвертый.

Каждый выступ давался все тяжелее. Руки уже начали дрожать от напряжения — спуск по бесконечной лестнице, короткий привал, и теперь это. Мышцы горели, в ладонях появилась неприятная пульсирующая боль. Сверток с Сердцем на груди мешал, оттягивал вниз, смещал центр тяжести, заставляя прилагать дополнительные усилия, чтобы не опрокинуться назад.

Не смотри вниз. Только вверх. Следующий выступ. Еще один. Еще.

Камень под пальцами был шершавым, холодным, покрытым тонким слоем пыли, которая превращалась во влажную грязь от пота моих ладоней. Иногда попадались острые грани, царапающие кожу. Один раз я обо что-то сильно ударилась коленом, и боль пронзила ногу, заставив на мгновение зажмуриться и вцепиться в камень изо всех сил.

Но я продолжала. Потому что внизу оставался гул воды, все громче, все ближе. Потому что где-то под завалами задыхалась семья Брокена. Потому что тысячи людей в столице даже не знали о надвигающейся угрозе.

Я была на середине пути, когда это случилось.

Правая нога нашла очередной выступ, и я перенесла на него вес, готовясь подтянуться к следующей точке опоры. В этот момент камень под ногой вдруг дрогнул, издал короткий хрустящий звук и осыпался.

Мир замедлился.

Я почувствовала, как теряю опору, как правая нога повисает в воздухе, ничего не находя. Тело качнулось назад, и только судорожная хватка левой руки удержала меня от немедленного падения. Пальцы сжались на каменном выступе с такой силой, что суставы побелели.

Повисла на одной руке, ноги беспомощно шарили по стене, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться. Острые края камня царапали голени сквозь штаны. Сердце колотилось где-то в горле. Дыхание сбилось, превратилось в короткие, панические вдохи.

Левая рука дрожала от нагрузки. Все мое тело висело на пяти пальцах, вцепившихся в камень. Секунда. Две. Три. Мышцы вопили от боли. Пот, выступивший на ладони, сделал хватку скользкой.

Подтянись. Давай, подтянись. Найди опору для второй руки.

Я попыталась качнуться, чтобы правая рука могла дотянуться до другого выступа. Но движение только усилило скольжение. Пальцы медленно, неумолимо начали соскальзывать.

Указательный палец потерял контакт с камнем. Средний последовал за ним. Безымянный…

Нет! Нет, нет, нет.

Ощущение невесомости. Стена голема проносится мимо, сменяясь пустотой. Сверток с Сердцем больно бьет по груди. Инстинктивно я прижимаю к нему руки, защищая драгоценный артефакт, даже зная, что это бессмысленно.

Высота была не смертельной — может, метров пять, не больше. Но достаточной, чтобы сломать ноги, руки, может быть ребра. Достаточной, чтобы вывести из строя. Достаточной, чтобы провалить миссию.

Но падение вдруг замедлилось.

Не резко, не как удар о невидимую стену. Плавно, словно воздух вокруг сгустился, превратился во что-то плотное, вязкое, тормозящее движение. Я все еще падала, но скорость снижалась, уменьшалась, пока не стала почти нулевой.

И затем руки.

Сильные, уверенные руки подхватили меня, одна под спину, другая под колени. Я услышала знакомый голос, обеспокоенный, взволнованный:

— Как ты? Мей, все в порядке?

Открыла глаза и встретилась со взглядом Сорена. Серебристо-серые глаза были широко распахнуты, в них читалась тревога. Он держал меня на руках, словно невесомую. Его дыхание было учащенным, на лбу блестели капельки пота.

Я попыталась что-то ответить, но голос застрял в горле. Только судорожно кивнула, прижимая сверток с Сердцем к груди.

— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, БЕЗМОЗГЛЫЙ ВОЗДУШНИК⁈

Рык Брокена эхом отразился от стен пещеры, многократно усилившись. Гном бросился к нам, его лицо было багровым от ярости, кулаки сжаты так, что костяшки побелели.

— Я СКАЗАЛ! — гном ткнул пальцем в лицо Сорену. — НИКАКОЙ МАГИИ! НИ-КА-КОЙ! Ты хоть представляешь, что только что натворил⁈

— Я спас ее от падения! — огрызнулся Сорен, осторожно опуская меня на ноги, но не убирая поддерживающую руку с моего плеча. — Или ты хотел, чтобы она разбилась⁈

— Я хотел, чтобы ты следовал инструкциям! — Брокен был вне себя, слюна брызгала изо рта при каждом слове. — Древняя конструкция! Спящая магия! Балансирующая на грани! Один импульс, один выброс силы, и она может отреагировать непредсказуемо! Ты…

Он не закончил.

Новый звук прорвался в пещеру, заглушив все остальное. Гул. Не тот размеренный, пульсирующий гул, что сопровождал нас весь спуск. Это был рев — низкий, утробный, полный такой мощи, что казалось, сама гора кричит от боли.

И земля задрожала.

Не так, как при землетрясении наверху. Это была другая дрожь — более глубокая, идущая откуда-то из самого нутра горы. Пол под ногами ходил ходуном, мелкие камешки подпрыгивали и скакали по поверхности. Где-то в глубине раздался грохот — обвал? оседающая порода?

Гул усилился, превратился в рев, от которого закладывало уши. А затем к нему добавился новый звук — плеск. Громкий, мощный, множественный плеск, словно где-то рядом обрушился водопад.

— Поток ускорился, — прохрипел Брокен, и лицо его из багрового стало серым. — Твоя магия нарушила баланс. Вода чувствует это. Она… о богиня, она движется быстрее!

Он развернулся к остальным гномам, которые стояли, прижавшись к стене, в их глазах читался ужас.

— Сколько у нас времени? — спросила я, заставляя голос звучать ровно, хотя внутри все сжалось в ледяной комок.

— Минут двадцать, — Брокен посмотрел на меня, и в его взгляде была смесь отчаяния и надежды. — Может, меньше. Надо торопиться. Сейчас. Немедленно.

— Нужна лестница, — Сорен выпрямился, его маг-инквизитор вернулась, оттеснив встревоженного человека. — Так она не заберется. Нужна устойчивая конструкция, по которой можно подняться безопасно.

— У нас нет времени строить лестницу! — Брокен схватился за голову. — Даже если начнем прямо сейчас, понадобится час! Может, больше!

— Тогда почему вы не предусмотрели это заранее⁈ — рявкнул Сорен. — Вы знали, что сюда придет техномаг! Знали, что ему нужно будет забраться! Почему не подготовили путь⁈

Брокен посмотрел на него, и в глазах гнома плеснуло что-то похожее на стыд.

— Техномаги обычно были мужчинами, — глухо сказал он. — Высокими, сильными мужчинами, для которых этот подъем не представлял сложности. Мой прадед рассказывал — последний, кто будил Стража, взлетел по этим выступам, как по обычной лестнице. За минуту. Мы не думали… — он замолчал, не заканчивая.

Тишина повисла тяжелым саркофагом. Только гул воды внизу, становящийся все громче, напоминал,