Мы молчали. Просто смотрели друг на друга. Воздух между нами стал густым, словно сотканным из боли, утрат и высказанных слов. Боль и горечь в наших глазах были осязаемы — живыми, дышащими.

Как прежде уже не будет. И мы оба это понимали — без оправданий, без попыток притвориться, будто рана не зияет всё так же глубоко.

— Мне нужно закончить с травами. Я хочу успеть сварить ещё одно зелье — оно нам может понадобиться.

— Хорошо, — сказал он.

Он встал, отошёл к своему мешку. Я видела, как он достал шкуру, подошёл ко мне и молча накинул её мне на плечи. Тепло мягкой шкуры обожгло, я выдохнула. В этом мире я всё время мёрзла.

Я кивнула ему — коротко, с благодарностью. А он всё ещё стоял рядом, смотрел на меня с тем самым взглядом, в котором сплелись вина, нежность и упрямая решимость.

Глава 39

Проснулись на рассвете — если этот тусклый, кроваво-лиловый свет вообще можно было назвать рассветом. Воздух пах гарью и влажной почвой. Мы ели молча, у костра потрескивали последние ветки.

Арагон первым поднялся.

— В путь, — коротко сказал он.

Никто не спорил.

Мы двинулись между скалами. Каменные стены по обе стороны становились всё ниже, и вскоре над головой вновь раскрылось мутное небо. Я шла за Лири. Кошка, как обычно, впереди.

Шли мы уже пару часов. Но тут Арагон поднял руку, и мы все замерли.

Он присел, коснулся земли, осмотрелся.

— Старый след, — проговорил он. — Часов шесть, не больше. Идут цепью.

— Сколько человек было в убежище? — спросил он у Лири.

— Нас было всего двадцать человек.

Генерал медленно поднялся, осмотрелся:

— Тут есть следы волочения. Возможно, есть раненые.

Он указал на несколько глубоких отпечатков сапог.

— Знакомый протектор. Это военные сапоги имперского образца. И шаги четкие, ровные. Судя по расстоянию между следами, шли быстро. Подгоняли пленных. И имперцев много.

Мы двинулись дальше, стараясь не шуметь. Лири вдруг замерла у камня, присела, вытащила из пыли что-то блестящее. Небольшой металлический кулон, тонко выбитый узором лозы.

— Это принадлежало папе, — прошептала она.

В голосе её прозвучал страх.

Арагон коротко кивнул:

— Диант перехвати Алекса. Я пойду первым. Лири, будь с ним рядом.

Мы поменяли очерёдность. Я уже не собирала травы. Мы была наготове.

Мы продвигались по следам почти час. Следы становились всё чётче, местами виднелись пятна запёкшейся крови. Потом путь оборвался. Были явные следы борьбы и крови.

Арагон переглянулся со своими людьми.

— Оставайтесь здесь. Я на разведку.

Мне было страшно отпускать его.

Но я знала — он подготовлен. И если не он, то кто вернётся живым?

Только сердцу не прикажешь: каждый раз при этом оно замирало.

Я поймала сосредоточенный взгляд Арагона, который на мгновении остановился на мне последним, и кивнула ему.

Он скрылся среди валунов и редких, искривлённых деревьев, которые прикрывали наше движение.

Лири села на пятки, сжала кулон, рука её чуть дрожала.

Алекс добрался до неё и сел рядом, оставив костыль сбоку, вытянул ногу, притянул девушку к себе и что-то тихо зашептал ей на ухо.

Я достала бурдюк с восстанавливающим зельем большей концентрации и передала его мужчинам.

Те сделали по паре глотков — даже если были удивлены силой зелья, никто не произнёс ни слова. Молчали. Мне нужно было поддерживать их силы в этом мире.

Вскоре раздался свист — на первый взгляд птичий.

Но… Этьен сразу вскинул голову. За ним — Диант. Даже Алекс насторожился.

Только Ройберг, как и я с Лири, ничего не понимали.

Почему мужчины вдруг пришли в готовность?

Ещё один свист — короткий, прерывистый. Потом второй.

Этьен поднял руку, требуя тишины, но мы и так были напряжены и молчали.

Снова череда птичьих свистов и Этьен встал, издав похожий свист, но долгий. Я посмотрела на него.

— Идем, — скомандовал он.

И мы снова двинулись в путь.

Теперь адъютант моего мужа считывал следы на сухой,