– И что, глава Ходящих взаправду был князем? – поинтересовалась я.

– Фактически, да. Однако данный титул являлся приобретенным, за заслуги перед Тарри. Дело в том, Софи, что генные, попросту говоря, кочевой народ. Сегодня и сто условно следующих лет их руководящий орган и основное место пребывания в этом мире, завтра в другом, а еще через триста лет кто его знает где.

– Теперь уж и нигде, – вздохнула, измученно откидываясь на спинку кресла и потирая лицо.

После еды меня немного начало клонить в сон. Заметил это и мужчина.

– Вижу, ты устала, – с доброй улыбкой произнес он. – Давай, провожу тебя в твою комнату, тебе следует отдохнуть.

Нашла в себе силы только кивнуть. Что-то действительно я очень устала.

То, как мы с величеством дошли до уже знакомой комнаты, я толком и не запомнила. Только что по дороге никто вроде бы даже и не встретился, хотя время было далеко не вечернее. Весь путь мужчина молчал, наверняка раздумывая о чем-то своем. А стоило мне переступить порог покоев, как я, отмахнувшись от предложения Солайра позвать служанку, чтобы переодеться, сонно стянула с себя юбку, почему-то совершенно не смущаясь того, что как бы в тот момент была не одна, и рухнула в постель, подгребая к себе прохладное одеяло.

Последнее, перед тем как провалиться в сон, услышала:

– В следующий раз мы обязательно пообедаем на зимней террасе. Обещаю. И, прости, малышка.

Нежный поцелуй в щеку, скольжение его теплых губ к моим, мне, наверное, уже приснились, как онемение в руке с браслетом, вместе с резкой секундной болью.

Солайр

Вернув на тонкое запястье модифицированный Блайдмайер, нареченный «Изменчивый», в последний раз погладив мило спящую девушку по огненно-красным волосам, посмотрел на маленький прозрачный флакончик с ее кровью, зажимая его в руке.

– Я обязательно тебе обо всем расскажу, только немного позже. Спи.

Не удержался и перед тем как скрыться в портальном переходе, напоследок поцеловал ее в висок, вспоминая не случившийся поцелуй и разочарование, отразившееся в разноцветных ярких глазах, камнем упавшее мне на грудь.

О плавных женских изгибах и обнаженных… щиколотках, которые я успел увидеть, прежде чем отвернуться, старался и вовсе не думать, дабы не поддаваться соблазнам.

А так хотелось прилечь рядом, ласково отвести волосы, открывая доступ к нежной коже, чтобы прильнуть к ней губами, чуть прихватить зубами кожу…

Штаны вдруг стали тесными. Не думать!

Шагнув в усыпальницу, ритуально поприветствовал старого друга, преклоняя колено. После спокойными, выверенными движениями атамом начертил магическую пентаграмму, пролил кровь девушки на соответствующие руны, в сердцевину пентаграммы – капли «живой» крови друга, шепча:

– Plaim ze plaim, keim ze keim, ob ezy provedaim, ovo arm de braim.[5]

Кровь в начертательном рисунке вспыхнула алым отсветом, заструившись и очерчивая круг по контуру, затем стекаясь к рунным символам, обтекая каждую линию, в довершение рванули капля к капле, образуя одну переплетенную нить.

Выдохнул, опустился на колени, прикоснулся кончиками пальцев к кровавой вязи, сумасшедше улыбаясь. Только что я нашел подтверждение своим догадкам. Если бы кровь была чуждой, ее капли бы схлынули в противоположные стороны, никогда не соединившись.

Взгляд метнулся в сторону саркофага, всего на несколько секунд показалось, что грудная клетка друга дрогнула, однако, моргнув, с досадой покачал головой, продолжая монотонно поглаживать бледно-полыхающий контур, и никак не ожидал, что в следующую секунду родственная нить метнется ко мне, обвивая запястье, намертво въедаясь в кожу.

– Aim dessing irri naim, mi gare. Etwo[6], – каждое слово мертвого, двоившегося языка грохотом отстукивало в ушах, как и сбивающееся с ритма сердце.

Когда все закончилось, я устало рухнул на спину, сначала тихо, затем с каждой секундой все громче смеясь. Со стороны я наверняка выглядел безумцем, но в то время мне было плевать.

– Ты проклял меня, мой друг, – задыхаясь от смеха, выдавил я. – Ты проклял меня… любовью.

София

Мне снился необычный сон. Я сидела на коленях у кого-то сильного, смелого, грозного и опасного, однако для меня этот человек не представлял никакой угрозы, напротив, в его объятиях ощущала себя как никогда защищенной, словно за сотнями монолитно-каменных стен. Этот некто ласково гладил по волосам, шепча, что я должна быть непременно сильной и что он очень любит меня, что я – его сердце.

Как я ни старалась, не могла разглядеть его лица, вместо него было лишь белое колыхающееся пятно. Однако к этому человеку я не испытывала романтических чувств, как можно было подумать. Нет. В его объятиях я ощущала себя так, словно наконец вернулась домой.

Странный сон. Но в то же время значимый для меня, въедающийся в подсознание.

– Zeidan. Zeidan, Soffi, aim dessing in naim wain. Etwo[7].

– Etwain[8], – сами шепнули мои губы незнакомое слово.

Вынырнув из сновидения, ощутила на щеках что-то мокрое. Проведя по лицу пальцами, с удивлением взглянула на капельки слез, тут же вспоминая свой сон.

Сев на кровати, бездумно прошептала услышанные фразы. Доподлинно я не знала, что мне говорили, но почему-то понимала суть слов.

Кажется, мне что-то доверили. Что-то до крайности значимое, и наказали хранить. А я опрометчиво согласилась.

Знать бы еще, на что подписалась.

Отчего-то была уверена, что сон – не шутки подсознания, он – часть реальности. Как и ощущение жуткой потери некой частицы себя.

Сбитая с толку, подтянула к себе подушку, утыкаясь в нее носом, не зная, что и думать.

– О, поглядите-ка, наша принцесса проснулась. Ой, простите, княгиня, – услышала язвительный голос Блайда, невольно улыбаясь. – Ну, надеюсь, ты отоспалась и готова на мины, а точнее, к первому рабочему дню в качестве недосвахи?

Глава 27. Утро добрым бывает!

Напоминание помощника о претендентках и их роли для Солайра неприятно отразилось в душе, точно кошки острыми когтями грудную клетку изнутри полоснули.

Поджав губы, отложила подушку на место, расправляя на ней складки,