Люди внизу казались муравьями, улицы — узкими нитями, а крыши домов — шахматной доской. Наверное, это действительно накладывает свой отпечаток на драконов. Они всегда смотрят на мир сверху.

Аарон держал меня крепко, его руки были тёплыми, уверенными, и я вдруг поняла, что чувствую себя в безопасности.

Мы летели быстро, но плавно, приближаясь к скалистому выступу. Там, на вершине, в лучах солнца мерцала большая мраморная терраса.

Мы приземлились мягко, как будто Аарон проделывал это тысячу раз. Он осторожно поставил меня на ноги, но я всё ещё чувствовала лёгкое головокружение.

Перед нами раскинулась открытая терраса с панорамным видом на весь город. Вдалеке зажигались первые звёзды, а небо окрашивалось в глубокие сиреневые оттенки.

В центре террасы стояла закрытая беседка с колоннами из белого мрамора. Внутри уже горел небольшой камин, создавая уютный свет, а на столе были расставлены тарелки и бокалы.

Я поёжилась. Ветер наверху был холоднее, чем внизу, и мне было приятно чувствовать тепло камина.

Но больше всего меня удивили цветы в вазе.

Сушёные чертополохи. Мои любимые цветы.

Случайность? Вряд ли.

Всё это... напоминало свидание.

Я снова посмотрела на Аарона. Он выглядел напряжённым, как будто ожидал моей реакции. Затем торопливо шагнул к беседке и сказал:

— Обед я принёс в корзинах, но не успел разложить.

Я молча последовала за ним, стараясь не показывать удивления.

Мы вместе подошли к плетёным корзинам, накрытым льняными салфетками, и начали раскладывать еду.

Я разложила тарелки, Аарон достал подносы с жареным мясом, тёплым хлебом, фруктами и кувшин с чем-то тёмным — возможно, вином.

Не обед, а настоящий пир.

Мы молчали. В воздухе повисла странная тишина, наполненная лишь приглушенным звоном посуды.

Наконец, я глубоко вдохнула, набралась смелости и сказала:

— Я хотела...

— Я собирался, — начал Аарон и мы оба замолчали.

— Говори, я перебила…

— Это я перебил, что ты хотела сказать?

Я взглянула на Аарона и снова утонула в глубоком зеленом цвете его глаз. Секунды растянулись в бесконечность, в которой только мы. Как когда-то уже было, давно.

* * *

Я закусила губу, подбирая слова.

— Хотела извиниться. Я была груба утром. Просто... вчера вечером мне угрожали. А утром я проснулась, а Лии не было.

Аарон нахмурился, приподняв голову:

— Она оставила записку...

Я молча полезла в карман и достала свернутый листок бумаги. Несколько мгновений я просто держала его в руках, а потом протянула ему.

Аарон развернул его.

Я увидела, как его брови поползли вверх, взгляд метнулся ко мне, затем обратно к каракулям Лии.

А потом он хрипло фыркнул и рассмеялся.

Громко, неожиданно, искренне.

Я замерла.

Дракон смеялся. По-настоящему. Как при нашей первой встрече.

Аарон прижал ко лбу сложенный листок, покачал головой и всё ещё с улыбкой пробормотал:

— Я идиот.

— Неопытный отец, — поправила я, накрыв ладонью бокал.

Он взглянул на меня, в его глазах всё ещё плясал смех.

— Неопытный, — согласился он.

Я не удержалась и тоже рассмеялась, напряжение спало, словно его и не было. Мир сузился до этой беседки, тёплого огня в камине, аромата ужина и взгляда тёмно-зелёных глаз напротив.

Мы отсмеялись, затихли, одновременно посмотрели друг другу в глаза.

— И ты меня прости, Даря, — вдруг произнёс Аарон, и в его голосе было что-то такое, что заставило меня напрячься.

Я кивнула:

— Ладно. Ты не подумал. Знаю, ты неожиданно стал отцом и ещё не...

— Прости, что не прилетел за тобой раньше.

Я замерла.

Аарон медленно поднялся, отошёл от стола и подошёл к перилам балкона, упираясь руками в камень.

Ветер теребил его волосы, отбрасывая тень на лицо.

— Я не понимаю...

— Не перебивай, дай сказать.

Аарон сжал перила, его пальцы побелели.

— Я испугался, Даря.

Я прищурилась, внимательно глядя на его спину.

— Испугался? Чего?

Он молчал несколько секунд, словно собирался с духом. Затем повернулся ко мне, его взгляд был серьёзным, но в то же время в нём сквозила какая-то странная уязвимость.

— После той ночи, — Аарон заговорил тихо, но в голосе звенела напряжённая искренность, — я вернулся домой. Чувствовал себя… пьяным, хотя ни капли в рот не брал. Опьянённым до дрожи, до невесомости. Я никогда не был так счастлив, Даря, никогда.

Он чуть склонил голову, будто усмехнулся своим собственным словам.

— Я собрался немедленно поговорить с отцом. Рассказать ему всё, выслушать нотации, принять наказание, если нужно. Мне было всё равно. Всё, что он скажет, всё, что он сделает — не имело значения. Всё было пустяком по сравнению с тем, что я чувствовал. Я нашел его в беседке и не узнал, клянусь.

Аарон обернулся на меня и я вздрогнула, от того, сколько боли было сейчас в его темно-зеленых глазах.

— Будто это не живой человек. Тень, шелуха, не знаю как сказать. Ты не знала его раньше, потому не поймешь. Он был…властитель, стратег, династии. Полководец, за которым смело шли тысячи бойцов.

Я опустила глаза, не в силах представить Грегори таким и не смогла.

— Ни ярости, ни боли, ни даже тоски. Только бездонная, беспросветная пустота. Он умер вместе с мамой, но каким-то чудом продолжал дышать. И мне стало страшно, Даря. По-настоящему страшно. И я запретил себе любить.

Аарон смерил меня взглядом и выпрямил спину.

— Я — единственный наследник, у государства сотни врагов, только я сейчас стою между нами и алчными соседями, готовыми напасть в любой момент. Я не имею права быть слабым. Если бы не я, у нашей страны был бы лучший король в мире.

— И ты решил не любить, — прошептала я.

— И я решил не любить. Отказаться от тебя, чтобы хоть немного искупить свою вину перед династией и народом.

Я встала и медленно подошла к Аарону, но дракон отступил:

— Я не все сказал. Я должен извиниться перед тобой, Даря. Я пытался искупить одной подлостью другую. Я должен был поговорить с тобой сразу, но я тянул. Я тянул потому, что не хотел тебя терять, потому что боялся, что если еще раз увижу тебя, то не отпущу. И я тянул. Тянул и тянул. Пока не понял, что не могу без тебя, Даря. Ты — моя единственная. Тогда