— Сайм! — подзываю его ближе. — Тебя прислала матушка?

— Ага. Велела узнать, что да когда подвезти в замок, — растягивает широкую улыбку, и я незаметно выдыхаю.

Он не был бы так расслаблен, если бы встретил кого-то из наёмников. Верно?

— Вези то, что долго хранится, Сайм! Отбери разного. На сколько хватит того задатка, что я оставила вашей матушке, — решаю не экономить, потому что не представляю, к чему готовиться.

— Хорошо, Лелька! Не волнуйся, для тебя отберём только лучшее! — задорно подмигивает.

— Спасибо, Сайм, — рассматриваю его улыбчивое лицо через решётку маленького окошка, думая о том, что он очень похож со своей сестрой… с той самой, которая плела кружевные гирлянды. — Погоди, Сайм! А ты бы мог раздобыть для меня светящегося мха?

— Древосвета?

— Да-да, именно его.

— Мог бы, отчего бы не смочь? — почёсывает затылок. — А сколько надо-то?

— Мешок! А лучше три! И привезти его нужно уже завтра вместе с провизией!

В голове крутится ещё сырая идея, но над деталями я подумаю позже. Главное сейчас — заполучить сырьё.

— Это куда ж столько мха?

— Надо мне очень, — уклоняюсь от прямого ответа.

— Оленя кормить, что ли?

— Угу, — вру не моргнув. — Если привезёшь завтра, то я за каждый мешок тебе по четверти серебрушки выдам. Согласен?

Присвистывает.

— А то! Ещё как согласен! — со смехом. — Это ж какой дорогой олень получается…

***

Сайм не подводит и уже к следующему полудню привозит не три, а целых четыре мешка мха.

— Четвёртый в подарок, красотка, — весело подмигивает, когда я протягиваю ему деньги.

Снаружи тянет морозным воздухом, и я незаметно ёжусь от холода, несмотря на накинутый на мои плечи плед.

— Помочь донести-куда? — едва не засовывает любопытный нос в приоткрытый проём массивных дверей.

— Нет-нет, оставь всё у входа!

Наблюдаю, как Сайм на пару со своим молчаливым братом быстро перетаскивают всё содержимое телеги к стене.

— Лелька, у нас танцы в деревне будут, когда праздники начнутся, — говорит, закончив разгружать провизию и вытирая слегка взмокший лоб тыльной стороной ладони. — Хочешь со мной пойти?

Неужто сплетни обо мне не успели дойти до их деревни? Или староста моей деревни приказал гостям несостоявшегося венчания держать язык за зубами?

— Спасибо, Сайм, но я вынуждена отказаться, — вежливо улыбаюсь.

Когда они уезжают, Кейн выходит из тени каменной ниши, хмыкает и опускает арбалет, которым он целился в приоткрытый проём.

Какое-то время он провожает удаляющуюся телегу мрачным взглядом, затем… затем дверь захлопывается, а я как-то неожиданно оказываюсь зажатой между холодной каменной стеной и его телом.

Кейн сжимает мою шею сзади, удерживая так, чтобы ему было удобно, и впивается в мои губы.

Жадно. Обжигающе. Остро.

Воруя остатки дыхания.

— Ты же понимаешь, что ты моя?

ПС: извините, реабилитуруюсь двумя главами

Глава 41. Их план

Таэллия

Потемневший взгляд Кейна пробирается мне под кожу. Он не спрашивает. Он утверждает. И я ещё не знаю, как отнестись к его словам.

Хорошо это для меня или плохо?

И чем это всё может кончиться?

Мне страшно думать о том, что однажды его поцелуи будут принадлежать другой.

— Можно спросить, зачем тебе этот мох? — его голос смягчается и вырывает меня из тревожных мыслей. — Только не говори, что это для Ойта.

Достаю из кармана светящийся шарик и показываю Кейну.

— Это сделал Моран. Он говорит, что не помнит точно, как у него это получилось, но он использовал для этого древосвет. Надеюсь, ему удастся повторить этот фокус, потому что мне нужно как можно больше таких вещиц.

— Для чего? — Кейн забирает шарик с моей ладони и подносит ближе к глазам. Всматривается. — Моран показывал мне это, но света от него меньше, чем от угасающего уголька. Что в нём проку?

— И всё же он светится. И Моран говорит, что будет светиться очень и очень долго.

— И? — Кейн вздёргивает бровь.

— Это красиво, — пожимаю плечами.

— И всё?

— И всё. Разве этого мало?

Кейн смотрит на меня с недоверием, но всё же берёт за руку и ведёт к Морану. Он сам объясняет старику, что нужно срочно найти рецепт изготовления “светящихся горошин” и Моран клятвенно заверяет, что займётся этим прямо сейчас. Он даже не спрашивает зачем это лорду.

А уже к вечеру довольный собой Моран показывает результаты своих экспериментов, предъявляя лорду целую дюжину светящихся шариков разного размера: самый большой — с грецкий орех, а самый маленький — действительно напоминает горошину.

Я рассматриваю шарики. Кейн с любопытством и сомнением рассматривает меня. Моран смотрит на это всё, задумчиво поглаживая бороду.

— Скажите, Моран, если бы вы захотели этот шар превратить в бусину, проделав в нём маленькое сквозное отверстие, то как было бы лучше это сделать?

— Надо подумать, — он перестаёт поглаживать бороду, берёт самый большой шарик и вертит его в руках.

— А горячей иглой получится проплавить в нём отверстие? — смотрю на старика с надеждой.

— Вполне. Нужно попробовать, — неуверенно пожимает плечами.

Приношу из своей комнаты самую длинную иглу.

— Давай я сам, — Кейн отбирает иглу.

Он выбирает из корзины возле камина щепу с расщелиной, в которую плотно вгоняет иглу тупым концом.

Получается нечто наподобие шила, которое он подносит к пламени свечи. Когда игла накаляется, он осторожно насаживает на иглу бусину, легко проплавляя её насквозь.

— Так? — показывает мне результат.

— Чуть подшлифовать край отверстия и будет идеально!

Надеваю несколько готовых бусин на тройную шелковую нить, фиксируя шарики узелками на некотором расстоянии друг от друга, и демонстрирую получившуюся гирлянду.

Вуаля!

— Это… бусы? — Кейн задумчиво трёт подбородок.

Хм, а бусы — это тоже идея.

— Не совсем. Это гирлянда, — подношу её к самой неосвещенной части комнаты и закрепляю, на висящем над комодом старинном щите. — Разве это не чудесно?

Моран