— Всё в полном порядке. Пожалуйста, не извиняйся, — успокоил меня Сайлас. — Тебе не за что просить прощения. Ты справляешься с этим с большим достоинством, чем многие на твоём месте. Гораздо большим достоинством.

Сайлас поднялся с камня, чтобы поклониться в пояс, его белые одежды развевались на лёгком ветру. Я воздержалась от того, чтобы подшутить над его чересчур театральными манерами — сейчас было не время.

— Я к твоим услугам, если ты когда-нибудь будешь нуждаться. Для совета или просто чтобы тебя выслушали, — он выпрямился после поклона, встречая мой взгляд.

Он предлагал свою дружбу, искреннюю и настоящую. Будь на его месте кто-то другой, я бы не поверила. Я бы заподозрила политический манёвр, игру в долгую. Но от Сайласа я всегда видела лишь то, что он порядочный человек, честный и прямой. Я честно простила ему его предательство — в конце концов, он действовал согласно своим убеждениям. Он был странным. Безусловно, странным. И с эмоциональным диапазоном керамической миски. Но он был честен, и я верила, что его намерения благи, что он действительно хочет помочь.

— Мне бы этого хотелось, Сайлас. Спасибо, — ответила я с теплотой. — Один Бог знает, как мне нужно больше, чем один человек, с которым можно поговорить по душам.

— Хм? — Сайлас с любопытством моргнул, слегка наклонив голову. — А кто другой?

Как по сигналу, почувствовав свой шанс появиться эффектно, мой призрачный змей-спутник вознёсся из бассейна позади Сайласа, разбрызгивая воду. Теперь он был метров пятнадцати в длину или даже больше, его тело переливалось призрачным светом, и его когтистые крылья вцепились в кольцо камней, когда он приподнялся, чтобы возвыситься над жрецом угрожающей тенью.

Сайлас всё ещё ничего не подозревал, когда Горыныч склонил свою длинную шею над вампиром и уставился на него вверх ногами, в паре метров от бедняги, его глаза светились в темноте.

— Здарова, — произнёс змей почти дружелюбно.

Что ж, в журнал наблюдений за Сайласом можно было занести новую эмоцию — испуг до полусмерти. Мужчина в белом издал недостойный звук и отпрянул от Горыныча, пошатнулся, споткнулся о собственные ноги и тяжело рухнул на каменный блок, с грохотом ударившись спиной. Он пытался убежать от парящей головы, но вместо этого упал туда, где восседал гигантский крылатый змей во всей своей устрашающей красе.

Сайлас посмотрел на массивное существо над собой и замер, не зная, что делать и как бежать от чего-то подобного, от этого воплощения кошмара. Горыныч громко хихикнул и распушил светящиеся перья на крыльях, явно наслаждаясь эффектом.

— Оох, это забавно. Мне нравится пугать людей, — заявил он с довольным видом. — Очень нравится.

— Прекрати, Горыныч. Он был мил, — отругала я гигантского змея, качая головой.

Горыныч рванулся в сторону Сайласа, заставив жреца дёрнуться от страха, сердце бедняги, наверное, выпрыгивало из груди.

— Ладно уж, — Горыныч с преувеличенной обидой вздохнул, явно разочарованный. — Забулдыга, — он уменьшился до размеров лошади и свернулся у ног Сайласа, всё ещё приподнявшись, как кобра, готовая к броску. — Можешь вставать, кстати. Я не кусаюсь. Ну, почти не кусаюсь.

Сайлас повиновался, неуверенный и запинающийся в движениях, и, опираясь ладонью о камень, поднялся на ноги, стараясь восстановить хоть какое-то подобие достоинства.

— Я… полагаю, ты и есть тот, о ком меня предупреждали, — проговорил он, отряхивая свои белые одежды.

— Кто? Самир? Ага. Я его до смерти сжал. Раздавил внутренние органы и сломал все кости в торсе, — сообщил Горыныч с явной гордостью. — Придурок сам напросился, между прочим.

— Ну… — Сайлас замолк, всё ещё ошеломлённый происходящим, и начал снова, собираясь с мыслями. — Нина, он твоё творение?

— Нет. То есть не совсем, — ответила я, обдумывая формулировку. — Насколько я могу судить, Горыныч — это и есть я. Часть меня, во всяком случае. — Я перешагнула через хвост Горыныча и потянулась, чтобы взъерошить перья на затылке, ощущая их мягкость под пальцами. Горыныч снова уменьшился и свернулся у меня на плече, обвив своим длинным дымчатым хвостом шею, устроившись поудобнее. — В нём заключены все знания и сила, которые я должна была получить из Источника, вся сконцентрированная мощь веков. Иначе мне пришлось бы перестать быть собой, раствориться в этой силе. Видимо, я каким-то образом интуитивно предпочла создать самого раздражающего в мире напарника вместо того, чтобы потерять себя.

— Я не напарник! — возмутился Горыныч. — Когда ты используешь магию, ты подключаешься ко мне. Так что напарник — это ты! Ты — моё продолжение, а не наоборот!

Сайлас моргнул, переваривая информацию.

— Я… понимаю, — медленно произнёс он.

Было ясно, что он не понимает ровным счётом ничего.

Я рассмеялась и покачала головой, находя ситуацию забавной. Мы погрузились в молчание, пока Сайлас с широко раскрытыми глазами и в полном недоумении разглядывал Горыныча, пытаясь осмыслить его существование. Горыныч, вероятно, противоречил всему, что он понимал под законами этого мира, всей его картине мироздания. Человек входит в Источник, человек выходит с силой и знанием о своём мире. Конец истории. А я уже второй раз выхожу из этого кровавого Источника не так, как положено, ломая все правила.

— Всё это весьма необычно, — Сайлас подошёл к каменному блоку и снова сел, всё ещё переваривая увиденное. Я последовала за ним и устроилась рядом, чувствуя усталость. Горыныч, закончив пугать Сайласа, теперь ползал по плечам мужчины и сползал на его руку, исследуя нового знакомого. Сайлас выглядел так, будто на нём оказалась бешеная мышка — он изо всех сил старался не двигаться, но при этом был невероятно нервным, каждый мускул напряжён.

— Для меня всё необычно, так что, думаю, это не считается, — пожала я плечами. — Я уже перестала удивляться чему-либо.

Сайлас поднял руку, робко приглашая Горыныча переползти на его ладонь, преодолевая свой страх. Маленький змей так и сделал, глядя на Сайласа своими светящимися глазами, а затем мелькнул раздвоенным бирюзовым язычком, пробуя воздух. Сайлас дёрнулся от неожиданности.

— Ой, успокойся. С тобой всё будет в порядке, — заверил Горыныч. — Я не собираюсь тебя есть. Ты мне на самом деле нравишься. Ты не скучный, как большинство.

— Благодарю, — голос Сайлас прозвучал в лучшем случае скептически, но принял это как данность, стараясь не показывать своего беспокойства. — Полагаю, это комплимент.