— Что такое? — спросил Сайлас, увидев моё задумчивое выражение лица, заметив перемену в моих глазах.

Я улыбнулась ему, и улыбка была искренней, первой по-настоящему светлой улыбкой за долгое время. Я почувствовала, как с моих плеч свалилась тяжесть, словно кто-то снял с меня груз в несколько тонн.

— Думаю, я последую вашему совету, Сайлас, — ответила я, и в моём голосе прозвучала новая решимость. — Пора увидеть этот мир собственными глазами.

Глава 23

Нина

Поначалу в своих странствиях я держалась лесов и краёв диких земель, что опоясывали город словно защитный пояс. У меня был прекрасный проводник — Горыныч. Он знал ответы на большинство моих вопросов, даже если частенько вставлял шутливые колкости и вёл себя этаким зудилой, не дававшим мне покоя.

Я шла по берегу моря, завороженно наблюдая, как о скалистый берег с глухими ударами разбиваются почерневшие волны. Лунный свет щедро заливал всё вокруг, окрашивая волны и скалы в дивную, почти волшебную палитру из голубых, белоснежных и янтарных оттенков. Светило было достаточно ярким, чтобы отлично различать каждую деталь пейзажа. Горыныч же легко порхал в воздухе рядом со мной, оставляя за собой мерцающие бирюзовые росчерки, похожие на следы падающих звёзд.

— Пляжи вернулись? Это же потрясающе! — воскликнула я.

— Они разве исчезали? — удивлённо спросил он.

— Да почти весь мир исчез когда-то.

— А теперь всё постепенно возвращается. То есть когда стало ясно, что пустота неумолимо поглотит всё живое, люди испуганно скучились в городах у Источника Вечных. Остальной мир опустел и затих. Но народ — он как газ. Со временем неизбежно расширяется, чтобы заполнить любой доступный ему объём.

Я тихонько рассмеялась над его грубоватым, но метким сравнением. В этом была определённая правда.

— А почему они собрались именно вокруг Вечных? — поинтересовалась я.

— Они не всемогущи. Не в прямом смысле этого слова. Они сосредоточены там, где их держат в заточении, связанные невидимыми цепями. Они невероятно сильны, это правда, но они не боги в том смысле, как ты их себе представляешь. Всё в этом мире относительно. Ты по-особенному смотришь на букашек, считая их ничтожными, а они — точно так же смотрят на тебя, видя в тебе нечто огромное и непостижимое.

— Это не слишком-то утешительно, — протянула я.

— Да ничто по-настоящему и не утешает в этом мире. Так вот, погоди-ка… Ой! Держи эту мысль!

С этими словами Горыныч стремительно ринулся в море. На лету он вырос почти втрое и с шумным, оглушительным всплеском нырнул в тёмные волны. Я остановилась как вкопанная, завороженно наблюдая, как он мечется на мелководье метрах в тридцати от берега, яростно сражаясь с… чем-то невидимым. Его бирюзовые крылья вспыхивали под поверхностью воды, завораживающе отсвечивая, словно светящаяся палочка, брошенная на дно бассейна. Зрелище напоминало эпическую схватку акулы с косаткой. То, с чем бился Горыныч, было поистине огромным.

Наконец, он торжествующе вынырнул, и в его мощной пасти оказалось создание, похожее на гигантскую меч-рыбу. Её чешуя была толстой и тяжёлой, словно кованые латы древнего воина. Горыныч подлетел к берегу и с глухим, тяжёлым стуком швырнул свою добычу на песок. Рыба была уже мертва — он почти полностью откусил ей голову в пылу битвы.

— Смотри, мама, я поймал рыбку! — гордо провозгласил он.

Он был так невероятно горд собой, что я не удержалась от искреннего смеха.

— Да, у тебя получилось. Молодец. И что же ты будешь с ней делать?

— Есть, дурочка. Хочешь кусочек? — предложил он великодушно.

— Нет… спасибо, я не хочу, — поморщилась я.

— Тебе бы надо подкрепиться. Ты ведь ничего не ела с тех самых пор, как вернулась с того света.

Я удивлённо заморгала, внезапно осознав, что он абсолютно прав. Прошла уже как минимум целая неделя. А может, даже и больше. И я даже не чувствовала голода. Пока он не сказал об этом, я вообще не вспоминала о еде. Что ж. Видимо, мне больше не нужно есть так, как раньше. Весьма удобно, если подумать.

— Суши — не совсем моё, — усмехнулась я. — Никогда не могла к ним по-настоящему привыкнуть.

— Как знаешь. Значит, больше достанется мне, — философски заметил он.

Горыныч с энтузиазмом принялся уплетать рыбу, а я изо всех сил старалась не скривиться от отвращения, пока он с нескрываемым аппетитом разрывал добычу на куски, совершенно не обращая внимания на творящийся вокруг кровавый бардак. Лишь когда голова рыбы окончательно отделилась от туши и с мокрым шлепком оказалась прямо у моих ног, я кое-что неожиданно заметила.

Все существа, которых я видела до этого момента — даже чудовищные твари, выползавшие из Источника, — имели на своих мордах особые, различимые отметины. И жуки-кони, и адские гончие, и тот огромный монстр, с которым на рыночной площади отчаянно сражались те безрассудные придурки — у всех были характерные знаки душ. А у этой рыбы… их не было. Я носком сапога осторожно перевернула её на другой бок, чтобы окончательно удостовериться.

Эта тварь не была человек. Никогда им не была.

Горыныч тем временем с удовольствием проглатывал последние куски, ловко используя острые когти на кончиках крыльев, чтобы разорвать тушку на удобные части.

— Так что не переживай, разве что ты вдруг неожиданно стала убеждённой вегетарианкой, — подмигнул он.

— Я думала, всё в Нижнемирье — это бывшие люди, — задумчиво произнесла я.

— Да, это так, кроме монстров, что создаёт Дом Глубин своими тёмными чарами. А эта — одна из твоих собственных творений. Так что, технически, выходит, я всё равно занимаюсь каннибализмом. Вкуснейшим, восхитительным каннибализмом, — добавил он с довольным урчанием.

Я внимательно взглянула на рыбу и слегка озадаченно склонила голову набок. Не припоминаю, чтобы мне когда-либо снилась супер-бронированная рыба-меч с такой устрашающей внешностью.

— Этот мир черпает из тебя ровно так же, как и ты черпаешь из него. Помнишь, что Самир говорил тебе о Вечных? Ты — всего лишь ветвь на