— То есть, тебе нравятся платья, которые удобно снимать? — уточнила Малин, румяная и лохматая, с зацелованными губами, такими яркими, точно по ним размазали ягодный сок.

Она глянула на него исподлобья, застегивая пуговки, и Эйдан, расплывшись в улыбке, кивнул.

— Я бы предпочел видеть тебя вовсе без одежды, — откровенно заявил он, закинув руки за голову. — Но, так и быть, потерплю до дома.

— Спасибо, — чинно поблагодарила Малинка. — Особенно веско это звучит после того, как мы сделали это прямо в карете.

Иногда ее неискушенность очень бросалась в глаза. К примеру, когда она рассказала про свой легендарный сон, или сейчас. «Сделали это». В карете. Эка невидаль!

Справившись с пуговками, Малин обтянула юбку и пригладила волосы. И руки на коленях сложила, скромница. Как будто это не она пять минут назад стонала в его объятиях.

— Тебе не понравилось? — спросил Эйдан, отлично зная ответ.

— Понравилось, — честно призналась жена. — Но… это было неприлично.

— Ох, Малинка, сколько же чудных открытий готовит тебе жизнь, — протянул он, выходя из кареты и подавая руку.

А вот его жизнь била наотмашь.

Эйдан сол Гир, бастард.

Первой реакцией на новость Малин было искреннее изумление и смех. Но мысль засела в груди занозой, и воспоминания всплывали одно за одним, как ил от камня, брошенного в воду. Холодность матери, обрывки подслушанных разговоров, ее желание выставить сына из дома как можно скорее.

Аделина поссорила его с Малинкой. Отправила в дозор, даже не попытавшись попросить об отсрочке. А ведь он легко мог ее получить, как минимум до появления на свет следующего наследника рода сол Гир.

Надо выяснить, правда ли это. Спросить у матери напрямую. Только сперва сделать кое-что еще.

Малин вышла наружу, и Эйдан, притянув ее к себе, поцеловал, жадно покусывая сладкие губы, проникая языком в нежный рот, путаясь пальцами в шелковых прядях. А когда прервался, хрипло сказал:

— Предвосхищая твои возможные упреки — тут никого нет.

Берег и правда был пуст. Дорога упиралась в реку и обрывалась.

— Эйдан, все равно! — упрямо возмутилась Малинка, переведя дух. — Для этого есть дом и спальня! За закрытыми дверями. А мы — то в карете, то на диване-залетайке, то вообще, на улице…

— Вернемся домой и сделаем все как положено, — миролюбиво согласился Эйдан, спускаясь к воде.

— Я не это имела в виду! — донеслось ему в спину.

— Ты против? — спросил он, обернувшись.

Свет окружал ее силуэт золотистой каемкой, добавлял рыжину в темные волосы и искрился на брачном браслете. Эйдану прищурил глаза и улыбнулся. Он почти смирился с прошлой разлукой — как-никак, все позади. Теперь Малинка его, навсегда.

Она выдохнула и улыбнулась ему в ответ.

— Эйдан сол Гир, — сказала строго, — ты невозможен. И что ты опять забыл в этой реке, скажи на милость? Ты ведь сегодня уже плавал!

Скинув ботинки, Эйдан снял рубашку, стянул брюки, носки.

— Я заметил кое-что странное, — пояснил он. — Когда переплывал реку, чтобы поскорей догнать слишком своевольную жену.

— Тебе вовсе не обязательно было так за мной спешить.

— Хватит спорить с мужем, Малинка, — сказал Эйдан.

— Не хватит, пока ты не объяснишь, что…

Он нырнул, и ее голос оборвался, не договорив фразу.

Эйдан проплыл над останками моста, загреб руками, спускаясь ниже. Кажется, здесь. Когда он переплывал реку, то внизу как будто что-то мелькнуло. Он подумал — крупная рыба, но мужики из деревни жаловались, что никакой рыбы нет. Кончилась вся.

Вынырнув, он набрал побольше воздуха и нырнул снова, как можно глубже. Дно занесло илом, и обломки горгулий выглядывали из него как из-под пушистого зеленого одеяла. Эйдан схватил каменную морду и поплыл наверх, изо всех сил оттолкнувшись ногами. Выбравшись к берегу, положил горгулью на жухлую траву.

— Страшная какая, — оценила Малинка.

Каменная морда и правда выглядела на редкость уродливой: мелкие злобные глазки, оттопыренная и отвисшая губа. Почти как угрюмец, унылое порождение скверны.

— Думаю, ее специально сделали такой противной, — предположил Эйдан. — Чтобы не рассматривали слишком пристально.

— А это что? — пробормотала она.

Каменная грудь раскололась, и из головы горгульи тянулась широкая металлическая лента. Переплывая реку, Эйдан видел не рыбу, а собственное отражение. Сейчас в отполированной поверхности, изрисованной рунами, плыли облака, да виднелся кусочек голубого платья Малин. Зря он вывалил все это про удобные пуговки. Как бы она не стала назло ему затягиваться в корсет.

— Накопительная пластина? — ахнула Малинка. — Но…

Она не договорила, поджав губы, явно сообразив, что к чему. Но Эйдан все же решил произнести это вслух.

— Мост, по которому каждый день шатается куча народа. Два накопителя, выставленные напротив друг друга. Создается поле, собирающее излишки энергии.

— Или не излишки, — сказала Малин. — Эйдан, они ведь не маги! Обычные люди, которые после такого вмешательства могли заболеть! Усталость, депрессия, упадок сил…

— Какой я молодец, что взорвал этот мост, да? — похвалился он.

— Нет, — возразила Малинка. — Мы могли бы проследить за мостом и увидеть, кто приходит за накопителями.

Присев на корточки, она перевернула уродливую голову, ощупала тонкими пальцами затылок. Поискала выемки, нажала на острые уши. Что-то тихо щелкнуло, и одно ухо опустилось, открывая тайник.

Сырую силу лучше всего держат маги — и драгоценные камни, и внутри горгульи сверкал бриллиант. Выпрямившись, Малин отряхнула руки и сухо сказала:

— Вторая горгулья была неподалеку от берега. Я видела страшную рожу на дне, помнишь?

Эйдан снова шагнул в воду, нашел обломки, вытащил на берег. Но второй горгулье досталось больше. Взрыв разметал ее на ошметки, и в каменной голове было пусто. Вернувшись в реку, Эйдан поискал на дне, но ничего не нашел.

— Может, камень унесло течением, — неуверенно предположила Малин.

— Или кто-то его забрал, — сказал Эйдан.

***

Мост мы построили вместе.

Корневая магия Эйдана изменила рельеф земли, вытянула ее языком над