– А, вот и наша отчаянная наследница! – его голос гулко отдавался под сводами. – Ну что, моя дорогая, наслаждаетесь атмосферой? Я всегда считал, что это место обладает… особым шармом. Идеально подходит для уединенных бесед. Или для того, чтобы уйти, не прощаясь.

Анна остановилась в паре метров от него, стараясь дышать ровно.

– Я пригласила вас сюда не просто для беседы, барон, а чтобы предъявить официальные обвинения.

Его брови поползли вверх, на лице застыла маска преувеличенного удивления. Наконец, барон сардонически ухмыльнулся:

– Обвинения? Милая девочка, жизнь в обществе призраков явно пошла вам не на пользу. Ваше воображение разыгралось не на шутку. Теперь уже вы мните себя судебным приставом? Или, может быть, судьей, чтобы предъявлять мне «официальные» обвинения? А ведь еще недавно ваше бурное воображение подкинуло вам идею начать карьеру грабителя, не так ли?

Анна выпрямила спину, глядя ему прямо в глаза. Она чувствовала, как дрожат ее колени, но голос прозвучал твердо:

– Вам не удастся меня запугать. В отличие от ваших домыслов, у меня есть улики.

– Те, что вы вручили господину приставу…

– Нет, другие. Куда более интересные!

Барон вновь ухмыльнулся и заложил руки за спину.

– И в чем же, позвольте спросить, вы меня обвиняете?

– В систематическом мошенничестве. В подлоге документов. В вымогательстве и шантаже. В организации поджога. – Она делала паузу после каждого пункта, наблюдая, как исчезает его напускное благодушие. – Но это, как вы любите говорить, сущие пустяки. Главное обвинение… в убийстве.

Она произнесла это слово тихо, но оно прозвучало громче любого крика. Кригер перестал ухмыляться. Его глаза, и без того небольшие, сузились, в них вспыхнул холодный, хищный огонек.

– Что за чушь? – он сделал шаг вперед. – Вы бредите.

– Вы – убийца, – четко выговорила Анна, не отступая. – Вы годами устраняли тех, кто стоял на вашем пути. Неплательщиков долгов, свидетелей, конкурентов. Вы заманивали их сюда, на эту мельницу, под предлогом тайной встречи или расчета. И они исчезали. Бесследно. Как исчез управляющий Занфрид, когда он, испугавшись, решил выйти из вашей грязной игры.

Его лицо исказила гримаса ярости:

– Вы не знаете, о чем говорите! Это клевета!

– Занфрид оставил записку! – продолжала Анна, наступая. Ее страх постепенно сменялся холодной, яростной решимостью. – Я нашла ее. Он писал вам о ваших делах, о пропавших, которых было «слишком много». Он боялся старой мельницы. И был прав.

Она блефовала. Записка была, но в ней не содержалось прямых указаний на убийства. Лишь страх управляющего и намеки. Но она вложила в свои слова всю уверенность, на которую сейчас была способна.

Кригер замер, изучая ее лицо. Он искал признаки неуверенности, лжи, но находил лишь стальную решимость. На мгновение в его глазах мелькнуло сомнение. Возможно, эта сумасшедшая девчонка и впрямь что-то нашла. Что-то, о чем он не знал. Но это мгновение прошло. Его лицо снова стало маской высокомерия и презрения.

– Записка? – он фыркнул. – Какой-то клочок бумаги, который вы, скорее всего, сами и сочинили! Вы действительно думаете, что кто-то поверит в этот бред? Вам – нищей, обезумевшей аристократке, живущей в руинах с приведениями и ворьем? Ваше слово против моего? Смешно.

– Есть и другие доказательства, – солгала Анна, глядя ему прямо в глаза. – Они надежно спрятаны. И если со мной что-то случится, они немедленно попадут в руки герцогу Каэлану и верховному судье округа. Ваша игра окончена, барон.

Он рассмеялся. Это был резкий, сухой, неприятный звук. А потом вкрадчиво спросил:

– Так если у вас есть «неоспоримые», – он издевательски выделил это слово, – доказательства, зачем же вы позвали меня сюда? Вы могли бы просто передать их, как и грозились, судье округа. Но пригласили меня побеседовать в той самой мельнице, где, как вы считаете, я убил всех этих людей. Я нахожу это… странным, если не подозрительным.

Он сделал еще шаг вперед.

Анна почувствовала, как тело бросило в дрожь, но в этот миг до нее дошел смысл сказанного бароном, и она победно улыбнулась.

– А ведь я ни словом не обмолвилась о том, что вы убили этих людей здесь, – подражая саркастическому тону Кригера, произнесла она.

– Что ж, вы умнее, чем кажетесь, Анастасия. – он поправил лацкан пиджака, словно проверяя, хорошо ли тот сидит, – Но одну глупость все же совершили. К тому времени, как ваши «доказательства» найдут, от вас не останется и мокрого места. Болото не отдает своих жертв.

Он сделал еще шаг. Теперь их разделял всего метр.

– Вы – ошибка, госпожа фон Хольт. Ошибка, которой я не допустил, когда умерли ваши родители. Надо было разобраться и с вами, и с вашим братцем тогда же. Но яд почему-то не подействовал, вы живучи, как таракан. А я проявил слабость, думая, что смогу напугать или купить обещанием избавления от проблем двух нищих сирот. Сегодня я исправлю эту оплошность.

– Значит, вы признаете? – переспросила Анна, чувствуя, как холодеет кровь. Ей нужно было, чтобы он сказал это вслух. При свидетелях. – Вы признаете, что убили Занфрида, моих родителей и других людей?

Он ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.

– Я признаю, что устраняю возникшие проблемы. А вы, моя дорогая, стали самой большой проблемой в моей жизни. И сейчас я собираюсь убрать вас с дороги.

Он двинулся к ней спокойной, уверенной походкой хищника, знающего, что добыча в ловушке. Анна отступила, наткнувшись спиной на холодный камень стены. Пути к отступлению не было.

– Ваши призраки не помогут вам здесь, – его голос стал тихим и шелковым, отчего стало еще страшнее. – Ваш герцог не придет. Он где-то далеко, играет в свои магические игры. Вы остались совсем одна. Со мной и моим другом.

Он был на нее в паре шагов. Анна запаниковала и выхватила нож. Лезвие блеснуло в полумраке.

– Не подходите!

Кригер лишь рассмеялся.

– Отчаянно. Но не слишком разумно. Даже если умеешь этим пользоваться, от пуль не спасет.

Наслаждаясь произведенным эффектом, он вынул из-под плаща небольшой, похоже, «дамский» пистолет. Это выглядело бы смешно, если бы дуло не смотрело сейчас Анне в лицо.