– Поэтому ты будешь рядом, – улыбнувшись, быстро ответила Анна, беря его ладонь в свои. – Но не один. Конечно, ты справишься с Кригером, я в этом ни секунды не сомневаюсь. Но нам нужно не это. Нам нужно, чтобы его по закону осудили. Поэтому ты, как официальное лицо, приведешь на мельницу представителей закона. И появитесь вы ровно в тот момент, когда барон нападет на меня.

– Это… опасно. Что если мы не успеем, или…

– Я знаю, что ты все сделаешь как надо, – она заглянула в его глаза. – Поверь и ты в меня. Пожалуйста!

Сомнение и страх боролись в его взгляде с желанием полностью ей доверять. Но наконец он глубоко вдохнул:

– Только потому, что я вижу, как это важно для тебя, и знаю, насколько ты сильная…

– Спасибо! – восторженно пискнула она, вновь приникая к его губам. И он снова прижал ее к себе.

Они вернулись в зал, держась за руки. И это не осталось незамеченным. Лилия, стоявшая рядом с Доннером, ахнула, увидев их соединенные руки и сияющие лица. Доннер довольно ухмыльнулся. Даже призраки, казалось, замерли, ощущая смену энергетики в зале. Анна поймала взгляд графини Ингрид, вновь явившейся на минуту. Тонкая призрачная улыбка тронула ее губы, и она медленно, почти невесомо, склонила голову в знак благословения.

– Ана, – тихонько спросил Мишель, – а мы теперь будем жить вместе с герцогом?

Она обняла младшего брата и улыбнулась:

– А ты этого хочешь?

– Очень! – просиял мальчик.

Пир продолжался, но для Анны и Рэми он уже был наполнен новым смыслом. Они сидели рядом, их пальцы сплетались под столом. Они смеялись шуткам Доннера, слушали восторженный лепет Мишеля, общались с гостями. Но между ними возникла невидимая нить понимания, любви и предвкушения.

Они знали, что главная битва за их общее будущее еще впереди. Но теперь они шли на нее не в одиночку, а рука об руку. И эта мысль согревала сильнее, чем пламя в камине, и давала больше сил, чем самая изысканная еда.

Когда гости начали расходиться, а призраки понемногу растворяться в воздухе, возвращаясь в свои укромные уголки, Анна и Рэми снова оказались одни в большом, залитом лунным светом зале.

Он тихо спросил, готова ли она.

– Да, – кивнула она, глядя в его глаза. – Впервые за долгое время я абсолютно готова.

Завтрашний день таил в себе угрозу, но он же нес и надежду на окончательное освобождение – от страха, от прошлого, от последней тени, омрачавшей их зарождающееся счастье.

Глава 20. Ловушка на старой мельнице

Сумрак начинающегося утра укрывался сырым туманом по болотистым низинам, скрывая кочки и промоины. Воздух, холодный и насыщенный влагой, обжигал легкие, пах прелыми листьями, стоячей водой и гниющим деревом. Анна, кутаясь в плащ, шла по едва заметной тропе, которую ей когда-то описал Доннер. Каждый шаг отзывался глухим хлюпаньем, каждый шорох в придорожных зарослях заставлял вздрагивать и сжимать рукоять охотничьего ножа, спрятанного в складках платья.

Вот и она. Старая мельница возникла из тумана внезапно, словно призрачный корабль, заблудившийся в болотных топях. Когда-то здесь протекала река, но она обмелела и заболотилась, из-за чего, видимо, здание и забросили. Оно стояло криво, завалившись набок, и некогда крепкие стены из темного, почти черного камня были изъедены временем и влагой, поросли мхом и цепким плющом. Огромное колесо застыло немым укором, его лопасти вросли в илистое дно запруды. От всего места веяло таким гнетущим запустением и тоской, что Анна невольно остановилась, чувствуя, как сердце замирает в груди. Это было не просто заброшенное строение. Это была братская могила. Место, где по приказу барона Кригера пропадали люди – неугодные, непокорные, слишком много знавшие. Здесь пропал и управляющий Занфрид, чью записку с отчаянным предупреждением она нашла в потайном ящике отцовского стола.

Она обошла мельницу кругом, стараясь ступать бесшумно. Ни души. Слышались только шелест крон да крики одиноких болотных птиц. Рэми и его люди должны были уже занять позиции в окружающем лесу, но сейчас, в этом холодном тумане, она чувствовала себя абсолютно одинокой. Пальцы сами потянулись к броши на груди – сплетенным ветвям дуба, последнему дару графини Ингрид. Тепло, исходившее от металла, немного успокаивало.

Решив не ждать на открытом месте, Анна толкнула тяжелую, скрипучую дверь и шагнула внутрь.

Полумрак и холод обняли ее, как саван. Свет с трудом пробивался сквозь заколоченные досками окна и зияющие дыры в прогнившей кровле, ложась на пол бледными, пыльными пятнами. Воздух был густым и спертым, пахнущим пылью, столетиями копившейся мукой, плесенью и чем-то еще – сладковатым и тошнотворным, словно запах тления. Смерти, о которых знала Анна, произошли тут слишком давно, чтобы это было правдой, но кто знает, остановился ли на этом Кригер. Под ногами хрустели сор и битая щепа. Пол местами прогнил – доски скрипели и прогибались при каждом шаге, а кое-где под ними виднелась земляная основа. В центре застыли, как древние дольмены, огромные жернова, а в углах громоздились сломанные механизмы, тени от которых причудливо и пугающе изламывались на стенах.

Анна медленно прошлась по первому этажу, всматриваясь в каждый угол. Она не знала, что именно искала. Улики? Следы крови? Признания, начертанные на стенах? Но находила лишь запустение. И тишину – гнетущую, зловещую тишину, которую не решались нарушить даже мыши.

Она поднялась по скрипучей, ненадежной лестнице на второй этаж. Здесь было еще темнее. Когда глаза привыкли к мраку, она различила груду сгнившей соломы в углу, несколько пустых мешков и старый, проржавевший серп. И снова ничего. Никаких доказательств. Лишь давящее ощущение чужой боли и страха, которое, казалось, впиталось в самые камни. Хотя, может, ей это лишь казалось.

– Ничего, – прошептала она сама себе, чтобы заглушить нарастающую тревогу. – Он должен признаться сам. Это единственный путь.

Внезапно снизу донесся громкий скрип. Дверь. Анна замерла, инстинктивно прижавшись к стене. Сердце заколотилось, готовое вырваться из груди. Послышались тяжелые, уверенные шаги. Этот человек шел так, будто знал старую мельницу, как собственную гостиную.

– Госпожа фон Хольт! – раздался громкий, насмешливый голос, знакомый до оскомины. – Вы здесь? Или ваша отвага испарилась, как этот болотный туман через пару часов?

Барон. Он пришел один, как она и рассчитывала. Но теперь, слыша его голос, наполняющий мрачное пространство мельницы, она почувствовала не триумф, а страх.

Она сделала глубокий вдох, заставила ноги