Слои ткани и полутьма омывальни частично скрывают очертания моего тела, делая наготу не такой явной, но мне всё равно хочется прикрыться.

Сажусь, подтягиваю к груди колени и обхватываю их руками.

Чувствую осторожное касание к своим волосам и тёплую воду, которая медленно льётся мне на макушку. Кейн отставляет кувшин, присаживается на бортик купели и начинает неспешно намыливать мои волосы. Его пальцы погружаются в пряди и массируют кожу головы так, что по телу волна за волной расплываются острые волны мурашек.

Не помню, чтобы кожа моей головы была такой чувствительной.

— Всё ещё страшно? — его голос звучит возле самого уха.

Отрицательно мотаю головой, хотя и не разжимаю руки, которыми обнимаю колени.

Новые потоки тёплой воды смывают мыло, и когда мне кажется, что вот сейчас всё может закончиться, Кейн мягко давит мне на плечи, вынуждая облокотиться на бортик и откинуть на него голову.

— Вот так, — получаю поцелуй в висок и ещё один у основания шеи. — Закрой глаза, Тайли.

Слушаюсь.

Чувствую, как сердце с новой силой колошматит в груди, сбивая дыхание, когда его пальцы осторожно касаются моих плеч… и медленно скользят, намыливая кожу.

Ощущаю на себе его взгляд.

Кейн поднимает мою ладонь. Обводит пальцами ссадины, оставшиеся от жёсткого ремня.

— Больной ублюдок… — на грани слышимости.

Кожей ощущаю на запястье горячее дыхание и мягкое касание губ… которые не останавливаются… соскальзывают к изгибу локтя… к плечу… ключице… к основанию шеи…

Каждое движение его рук чередуется бархатным поцелуем, и в какой-то момент я снова теряюсь.

Растворяюсь в этих касаниях...

— Почему ты оттолкнула меня тогда ночью? — его вопрос звучит мне прямо в губы, и от неожиданности я распахиваю глаза.

Несколько секунд уходит на то, чтобы сфокусироваться и собраться с мыслями.

Как мне ответить?

О чувствах не спрашивают. О них говорят тогда, как этого требует сердце.

— Вы думали не обо мне, а о леди Изабелле.

Его брови сходятся к переносице, а взгляд мрачнеет.

— Твоя проницательность пугает меня, Тайли. Для девочки, которая выросла в деревне, ты слишком много понимаешь.

— Деревенская жизнь не так проста, как может показаться, и тоже многому учит, — парирую, натянуто улыбаясь.

Он всё же думал о ней…

Борюсь с паршивым желанием по-детски обидеться, хотя понимаю, что это было бы глупо.

— Ты не такая, как другие, и я никак не могу понять почему.

Молчу.

Думаю о его чувствах к Изабелле и одновременно пытаюсь представить, как бы я рассказала ему о своей прошлой жизни.

Боюсь, он сочтёт меня странной… или сумасшедшей.

К тому же я не до конца знаю правила этого мира. Возможно, за переселение душ здесь сдают святой инквизиции или сообщают в соответствующие королевские тайные министерства, чтобы “поставить подозрительную личность на учёт”.

Почти уверена, что Кейн бы так со мной не поступил, но всё равно предпочитаю держать язык за зубами.

— Я всего лишь пытаюсь жить так, как считаю правильным. Разве я делаю что-то особенное?… — невинно пожимаю плечами, разгоняя этим движением на поверхности воды мелкую рябь.

— Ты смотришь на мир иначе. Ты добываешь посреди зимы ростки свежей зелени, чтобы добавить их в пищу, потому что считаешь это важным. Ты знаешь, как устроено человеческое тело и что ему нужно. Знаешь то, чего я не слышал прежде ни от одного из столичных мэтров…

— Это… всего лишь наблюдения… обрывки знаний… догадки, — нервно облизываю губы.

— Но твои догадки действуют. Не знаю как, но они действуют лучше, чем советы королевских лекарей.

На несколько мгновений наши взгляды пересекаются, и Кейн утвердительно кивает на мой молчаливый вопрос:

— Да, Тайли, я чувствую себя лучше. Ещё недавно я не мог подняться по лестнице без того, чтобы не ощутить слабость, а сейчас могу снова сидеть в седле, без страха в какой-то момент потерять сознание. Если так пойдёт дальше, то мечты моих врагов о моей скорой смерти так и останутся мечтами.

— Значит, ваше тело постепенно борется с ядом, — губы сами тянутся в улыбке. — Это же хорошо.

— Это много больше, чем хорошо, — он обхватывает мой подбородок и слегка поднимает лицо. — Посмотри на меня, Тайли. Не прячь глаза, как делала все последние дни. Смотри внимательно. Что ты видишь?

Слушаюсь… и только теперь замечаю изменения.

— Мне кажется, отёк немного уменьшился… — поднимаю руку и провожу пальцами по его скуле, отмечая, что левый глаз Кейна теперь вполне открывается… хоть и не до конца.

Кейн кивает. Он тоже рассматривает меня. Всматривается в мои глаза. Слишком внимательно.

Невольно ёжусь и снова пытаюсь подтянуть к себе колени.

— Тайли, ты точно не хочешь мне о себе рассказать?

Может, и хочу… но мне немного страшно.

Разумеется, вслух я этого не произношу. Это лишнее.

— Хорошо, Тайли, мы поговорим об этом позже, — он словно считывает мои мысли.

А затем отпускает подбородок и протягивает ладонь, помогая выбраться из купели.

Как только мои босые ступни оказываются на мраморном полу, Кейн заворачивает меня в большой отрез мягкой холстины… и обнимает… отчего его и без того влажная рубашка окончательно промокает.

— Мне очень хочется знать всё, что творится в твоей голове, Тайли.

Мне тоже хочется знать, что происходит в его. Но, видно, мы оба пока не готовы раскрыть все свои маленькие тайны.

— В коридорах холодно, а ты в мокром платье. Я бы хотел снять его с тебя сам, но не уверен, что ты к этому готова, — он замолкает, давая мне шанс возразить… но я не делаю этого, и Кейн понимает всё по-своему. — Тогда я отвернусь, а ты снимешь с себя мокрое одеяние и закутаешься в сухую холстину… хорошо?

Киваю.

И всё то время, что я вожусь за его спиной, ощущаю странную смесь собственной уязвимости и острого волнения. Как бы я повела себя, если бы Кейн обернулся и увидел меня полностью обнажённой?

Но Кейн этого не делает.

Он оборачивается, когда я, уже закутавшись от груди до пят, шагаю к двери, чтобы обуться. Подходит и останавливает меня.

— Тебе это не нужно, — накидывает мне на плечи кафтан и подхватывает на руки, заставляя от неожиданности шумно втянуть воздух. — Я отнесу тебя.

Отнесёт?

Прикусываю губу, пряча улыбку. Прислоняюсь щекой