Тем временем Лукас убедился, что дверь заперта наглухо, а коридор все еще недоступен. И сменил тему:

— Холл и первый этаж, как я вижу, практически безупречны. Это заслуживает торжества, не находите? — Он расцвел от собственной идеи. — Я предлагаю устроить небольшой, но изысканный прием. Скажем… через неделю? Пригласим несколько влиятельных семей Эстраля. Покажем им возрождение Торнвуда. И надо обязательно представить обществу вас, как мою гениальную домоправительницу и спасительницу. Это укрепит положение поместья, придаст вес всем преображениям.

Меня передернуло от мысли быть выставленной напоказ как его «трофей». Но возражать было нельзя.

— Звучит грандиозно, — выдавила я улыбку. — Надо позаботиться, чтобы все было идеально.

— Прекрасно! — Лукас сиял. — Я займусь приглашениями и меню. Вам нужно лишь поддерживать здесь безупречный порядок. И, — он бросил еще один взгляд в сторону библиотеки, — возможно, подготовить к осмотру пару ближайших комнат на втором этаже? Для самых любопытных гостей.

— Конечно, — кивнула я, мысленно посылая его ко всем чертям.

Второй этаж я расчищу только когда проклятие полностью спадет. А пока он и Библиотека были нашим убежищем. Запускать туда Лукаса и его гостей я не собиралась.

После его ухода я сначала убедилась, что Джонатан отвлек рабочих, уведя на другой конец дома, потом осторожно, как партизан, прокралась по знакомым коридорам. Воздух в Библиотеке Времени был, как всегда, прохладным и насыщенным запахом старины. Элиас сидел за огромным столом, погруженный в чтение толстого, потрепанного тома в кожаном переплете. Рядом громоздились стопки других книг, папки с пожелтевшими бумагами. Его лицо было сосредоточенным, брови сведены к переносице. Рогов не было и в помине.

— Новости? — спросил он, не отрываясь от текста, лишь протянув руку в мою сторону. Я подошла, положила ладони ему на плечи, почувствовала знакомое тепло и силу.

— После того как нашу обманку замуровали, Лукас считает, что ты ему больше не угрожаешь, — похвасталась я. — И хочет устроить здесь через неделю прием с показом достижений. И, возможно, надеется пробраться в библиотеку.

Элиас наконец поднял голову. В его глазах не было ни волнения, ни страха, только злость и… странное возбуждение.

— Пусть попробует сюда сунуться, — процедил он. — У меня тоже есть новости. Смотри. — И, осторожно отодвинув книгу, указал на разложенные перед ним пожелтевшие листы, исписанные густым, энергичным почерком. Это были рабочие заметки, черновики. — Это записи прадеда. Того самого идиота, что умудрился не только разрушить собственное счастье, но и накликать проклятье, когда выгнал Аманду.

Мое сердце екнуло.

— И? Нашел что-то о проклятии? Об уроке?

— Нашел намеки. — Элиас провел пальцем по строчкам. — Он был одержим. После ее ухода, после того как Хаос начал стремительно нарастать, он понял, что натворил. Искал способ снять проклятие. Рассылал гонцов, нанимал магов, воровал артефакты… Ничего не помогало. Но здесь… — Элиас перевернул страницу, указал на абзац, обведенный красными чернилами, — здесь он пишет о единственном, что, по его догадкам, могло сработать. О полном и публичном покаянии главы рода. Признании своей вины, своей глупости, своей несправедливости перед… перед ней. Перед Амандой. И перед самим Домом. Перед духом места. Только искреннее признание главы рода, сделанное внутри Торнвуда, у самого его сердца, может разорвать петлю проклятия.

Глава 39

— Глава рода… — прошептала я, осознавая чудовищную иронию. — Но… Глава рода сейчас — это…

— Лукас, — закончил Элиас, и в его голосе звучала горькая усмешка. — Поскольку я считаюсь мертвым, а обряд наследования не был завершен отцом, формально главой является Лукас, вступивший во владение поместьем. Тот, кто виновен в моем заточении. С кем ты подписала контракт. Тот, кто ни за что не признает свою вину. Особенно публично.

Отчаяние накатило волной. Мы нашли ключ к спасению, но он был в руках нашего злейшего врага и тюремщика.

— А если… если ты станешь главой? — спросила я, цепляясь за соломинку. — Официально?

— Это еще надо доказать. Избавиться от цепи, добраться до властей и потребовать от Лукаса родовой перстень, без которого в ритуале не обойтись.

Круг замкнулся. Чтобы снять проклятие, нужно покаяние главы рода. Чтобы стать главой рода, Элиас должен сначала победить Лукаса и снять с себя цепи. Чтобы снять цепи, нужно снять проклятие, а это невозможно без покаяния главы рода! Головоломка внутри ловушки.

Я опустилась на стул, чувствуя, как тяжесть всех этих новых, запутанных знаний давит на плечи. За окнами библиотеки сгущались сумерки. Тиканье часов звучало как отсчет времени до неизбежной развязки. Прием, затеянный Лукасом, висел над нами как дамоклов меч и… как возможность.

— Идея! — Я подняла голову, и в глазах Элиаса мелькнул вопрос. — Через неделю здесь будут все влиятельные люди Эстраля. На нашей территории, где я открываю двери, а ты знаешь каждый угол. Где есть Источник. Где Лукас так жадно смотрит на эту библиотеку… и где его перстень странно мерцает. Наверное, тот самый перстень главы рода?

Элиас насторожился:

— Мерцает? Как?

Я описала эти короткие, неровные вспышки темного камня.

— Интересно, — пробормотал он. — Возможно, он пытается найти Источник? Или подавить его? Или… — Элиас вдруг вскочил, начал лихорадочно рыться в другой стопке бумаг. — Где же оно… Ага! — и вытащил лист со схематичным рисунком, похожим на печать. — Очень похоже, что с помощью родового перстня Лукас пытается подавить волю Дома, но Дом сопротивляется. Мерцание может быть признаком борьбы. Или… — его глаза сузились, — или признаком того, что камень чувствует истинного хозяина. Меня.

Новая ниточка. Опасная, но потенциально полезная.

— Возможность? — Элиас поднял бровь, его пальцы все еще сжимали лист с прадедовскими откровениями. В зеленых глазах, таких же ярких, как на портрете первого Локвуда, светилась смесь ярости и азарта исследователя, напавшего на след. — Очень рискованная, но…

— Можно подумать, у нас богатый выбор? — Я встала, заложив руки за спину, и начала мерить шагами пространство между столами. Старые половицы поскрипывали под ногами. — Сидеть тут, пока Лукас не женится на мне «для укрепления рода», не замурует тебя по-настоящему, а Торнвуд не превратится в его личный музей порядка, купленный моей кровью и свободой? Нет уж. Этот прием — наш шанс вытащить на свет всю правду. Публично. Перед его же