Но… как бы выглядел мир, если бы он снова оказался пропитан магией, как раньше, прежде чем богини направили силу в Древо и объявили ведьмам, что дикая магия – зло? На что способны были бы ведьмы с подобной мощью?

– …покинул город, – говорит Бригитта. – Осталась горстка hexenjӓgers, но большинство пропало, и мы слышали, что их архиепископ мертв. Из-за внезапного наводнения Трир сильно пострадал. Но…

Отто вскакивает на ноги.

Я пошатываюсь от этого внезапного движения и встаю, но на меня обрушивается волна его чувств еще до того, как я успеваю задать вопрос.

Чувство вины. И страх. Невероятный страх, сильный и удушающий, устремленный на запад, в сторону Трира.

Отто колеблется. Его нерешительность, как железная цепь, тянет его то в одну, то в другую сторону. Он хочет помочь городу, но он останется со мной и доведет дело до конца.

– Там больше никого не осталось, кто мог бы помочь людям, – говорит Отто. – Я знаю, нам нельзя задерживаться. Но Йоханн… и я…

Он замолкает. Поджимает губы, и я обнимаю его.

Бригитта тоже поднимается, не сводя глаз с Отто, ее тон и поза по-прежнему напоминают непреклонного командира.

– Возможно, сейчас там нет руководства, но Дитер был жестоким лидером. Без него им будет лучше. А когда его влияние потеряет силу, тот, кто останется у власти, – вероятно, из духовенства? – очнется от тумана, в который Дитер их погрузил. Город, возможно, и будет страдать от последствий его безумия, но сейчас все гораздо лучше, чем прежде.

Плечи Отто расслабляются. Я и не заметила, насколько он напрягся. Он все еще во многом связан с судьбой Трира.

Передо мной вновь встает тот образ. Мир, пропитанный дикой магией, настолько сильной, что любой – кто угодно? Даже не-ведьмы? – сможет воспользоваться ею.

Отто больше не придется беспокоиться за Трир. Ему не придется изводить себя, пытаясь защитить людей.

Образ в голове разворачивается, и мое сердце учащенно бьется при мысли о мире, в котором не нужно бояться.

Но на каждого невинного человека, который получил бы доступ к магии, нашелся бы и кто-то со злыми умыслами. И что важнее, мы не знаем, к чему приведет разрушение Начального Древа. Это может сровнять с землей Источник и Черный Лес, уничтожить магию или привести к чему-то худшему.

Эти фантазии – лишь фантазии.

Но страх Отто угнетает меня, и я ничего не желаю так сильно, как создать мир, в котором ему больше не придется бояться.

Отто кивает Бригитте и опускает глаза в знак уважения.

– Итак, Дитер уехал из Трира с камнем воды, – говорю я.

Что, если мы ошибаемся насчет земель алеманнов? Что, если мы отправимся в древнее, давно вымершее поселение и там не будет ни Дитера, ни камня воздуха?

«Хольда? Что ты можешь рассказать о камне, об алеманнах, о…»

«Ничего», – перебивает она. Она почти не разговаривала со мной со вчерашнего дня и была так поглощена своим горем, что не отреагировала на мои размышления об уничтожении Древа.

Благодаря нашей связи я ощущаю ее печаль. Между ее эмоциями и эмоциями Отто у меня едва хватает места для своих.

«Перхта спрятала камень воздуха, – продолжает Хольда. – Меня к этому не допустили».

«Я не нравлюсь Перхте, – замечаю я. – Но она поймет, почему мы ищем ее камень? Поможет нам?»

Это бесполезный вопрос. Я слишком хорошо помню немногочисленные встречи с богиней-Матерью. Ее отвращение ко мне и моему отказу следовать правилам, за которыми она так следит. Я являюсь противоположностью всему, что она требует: порядкам, правилам и традициям.

Но Дитер представляет слишком большую угрозу.

«Я попытаюсь поговорить с ней», – обещает Хольда, и я чувствую, что это ее окончательный ответ.

– Лучше бы нам отправиться в то место, – говорю я, потирая лоб. – Насколько оно далеко?

– Это Глауберг, – уточняет Корнелия. – Несколько дней пути.

Я киваю. Мы только что проснулись, но на меня наваливается усталость, и я снова киваю, будто мое согласие может развеять неуверенность.

Отто берет меня за руку. Крепко ее сжимает.

– В Глауберг, – говорит он. Его эмоции дают мне возможность за что-то ухватиться. Мы сделали все, что могли, для Йоханна, и Трир в безопасности без Дитера, но я ничего не могу сделать, чтобы утешить Отто, и это разбивает мне сердце.

Вся моя магия. Моя сила.

Должно же быть что-то, что я еще могу.

Потому что иначе какой смысл быть избранным богиней чемпионом?

– В Глауберг, – шепчу я.

На этот раз мы путешествуем по суше, чтобы не отказываться от лошадей и не имея возможности проделать весь путь по реке, хотя и приходится дорого заплатить за переправу с лошадьми через Рейн.

Стоимость, по-видимому, возросла из-за неожиданного наводнения в этих землях.

Реки, притоки и ручьи, которые мы проезжаем, переполнены водой. Деревни по берегам затоплены, люди мечутся, собирая вещи, спасательные операции идут полным ходом. Когда мы оставляем долину позади, я выражаю вслух свое беспокойство.

– Эти наводнения из-за Дитера, – говорю я.

Бригитта, которая едет рядом, лишь что-то ворчит.

– Мы могли бы отследить направление его движения по наводнениям, – продолжаю я. – Проследить, откуда оно начинается.

– Сколько времени потребуется, чтобы выяснить, откуда потекла вода? Она не следовала нормальному течению, поэтому мы не можем предположить, что Дитер находится выше по руслу. Что, если мы выберем неправильное направление?

Я собираюсь ответить. Но мне нечего сказать.

Бригитта одаривает меня мягкой улыбкой.

– На войне есть много путей, которым можно следовать, – говорит она. – Научиться доверять своему выбору – вот что отличает солдата. Нерешительность может стоить жизни.

– Неправильное решение тоже.

Бригитта кивает и пришпоривает лошадь, и я молча наблюдаю, как она мчится вперед.

Путешествие по холмам и густым лесам империи, где небо то ярко-голубое, то затянуто облаками ранней весны, занимает два дня.

Если Дитер и проделал этот путь со своими хэксэн-егерями, мы не замечаем никаких признаков его присутствия. В этой местности меньше водных путей, поэтому после наводнения почти не осталось следов разрушений. Дитер со своим отрядом мог выбрать более многолюдные дороги. Мы придерживаемся прямого маршрута, прокладывая тропы через густые леса. Я стараюсь не беспокоиться, идет ли Дитер по тому же пути, что и мы. Стараюсь не беспокоиться, нашел ли он камень воздуха, ведь тогда наш план бесполезен. Стараюсь не беспокоиться, что, если не встречу брата, это может означать, что мы неправильно определили местоположение следующего камня, а Дитер уже нашел его.

Я пытаюсь не думать ни о чем из этого.

Я представляю город, в который мы приедем