Отвернувшись от зеркала, я начала медленно обходить комнату, стараясь собрать воедино обрывки чужих воспоминаний.

“Может, у Эллин был дневник, в который она записывала сокровенные мысли?” — подумала я. Дневник бы стал отличным подспорьем, чтобы разобраться в ситуации.

Взгляд зацепился за письменный стол у противоположной стены.

Преодолевая слабость в ногах, я подошла к столу и опустилась в мягкое кресло. Начала осторожно выдвигать ящики один за другим. В первом обнаружились письменные принадлежности: перья, чернильница, стопка чистых бумаг. Во втором — какие-то квитанции и документы. А вот в третьем…

Сердце пропустило удар, когда я достала небольшой альбом в кожаном переплёте. На первой же странице красовался портрет того самого высокомерного Эрайна, выполненный карандашом с поразительным мастерством. Каждая чёрточка его лица была прорисована с особой тщательностью и... нежностью.

Похоже, бедняжка Эллин страдала тяжёлой формой влюблённости. И кого она выбрала? Этого напыщенного индюка!

Листая страницу за страницей, я находила всё новые доказательства: десятки набросков, стихи, достойные восторженной институтки, и письма, от которых даже Джульетта бы закатила глаза.

Внезапно на меня  удушливой волной накатила злость. Мне стало до такой степени обидно за свою предшественницу, что захотелось немедленно найти этого Эрайна и хорошенько врезать ему по его холеной физиономии. Желательно чем-нибудь тяжёлым. Например, томом "Как стать настоящей леди", который наверняка пылился где-то на полках этого дома.

“Ничего, — мысленно пообещала я той, чьё тело заняла. — Справимся!”

Внезапно в дверь забарабанили. Ручка заходила ходуном. Торопливо спрятав альбом обратно в ящик, пошла открывать.

На пороге, разъярённой фурией, стояла мачеха. Ну а кого, собственно, я ожидала увидеть?

3

— И долго ты собираешься сидеть здесь? — прошипела мачеха, буквально влетая в комнату. — Я, кажется, ясно сказала — убрать зал!

— А я, кажется, не ответила согласием, — парировала я, скрестив руки на груди с видом профессионального спорщика.

Женщина замерла, словно налетела на невидимую стену. Её рот приоткрылся от изумления, а глаза расширились так, что стали похожи на два медных пятака.

— Что... что ты сказала? — её голос задрожал от ярости.

— Неужели у вас тоже проблемы со слухом?

Лицо мачехи начало приобретать интересный пунцовый оттенок. Этот цвет великолепно гармонировал с её рыжими волосами, создавая впечатление, будто её голова вот-вот воспламенится.

— Да как ты смеешь... — начала она, но я перебила:

— Смею что? Отказываться быть служанкой в своём собственном доме? — я сделала шаг вперёд.

Память Эллин подсказала, что в доме были слуги. Но вот куда они все подевались? Не съели же их, в конце концов.

— В собственном доме? — мачеха пренебрежительно фыркнула.

— Именно! Где все слуги?

— А ты не помнишь? — женщина прищурилась. — Всех слуг пришлось распустить, потому что у нас нет денег, чтобы выплачивать им жалование! — выкрикнула рыжая фурия.

Я медленно, с нарочитым вниманием оглядела мачеху с ног до головы. Траурное платье из дорогого чёрного шёлка, расшитое мельчайшим бисером, явно стоило целое состояние. Массивные золотые серьги с чёрным жемчугом покачивались в ушах при каждом движении головы, а на шее поблёскивало колье, которое равнялось доходу небольшого города.

"Нет денег", говорите?

В этот момент в комнату впорхнула сводная сестрица, видимо, привлечённая шумом.

— Мамочка, что случилось? — пропела она своим приторным голоском.

— Твоя... сестра, — последнее слово мачеха буквально выплюнула, — совсем обезумела от горя.

Виктория, вроде так звали сводную сестрицу, пренебрежительно скривилась, будто увидела перед собой таракана.

— Не удивительно! — бросила девушка. — Она всегда была не от мира сего! Сумасшедшая!

— О, как приятно слышать столь искреннюю заботу о моём душевном здоровье, — протянула я с ядовитой улыбкой. — Но знаете что? Я, пожалуй, соглашусь убраться в зале.

Мачеха с дочерью удивлённо переглянулись.

— Правда, есть одно маленькое условие, — продолжила я, наслаждаясь замешательством на их лицах. — Вы будете убираться вместе со мной.

— Что?! — взвизгнула Виктория.

— Ты совсем рехнулась? — прошипела мачеха.

— Ну почему же? — я картинно развела руками. — Раз у нас нет денег на слуг, придётся справляться своими силами. ВСЕМ нам.

После получаса препираний, угроз и истерик они всё-таки согласились. Видимо, моя непробиваемая настойчивость их доконала.

В зале всё ещё витал удушающий коктейль из ладана, умирающих лилий и приторных духов моих "дорогих" родственниц.

Следуя за мной, они о чём-то оживлённо перешёптывались. Обсуждали моё поведение? Возможно. Думаю, прежняя Эллин даже слова не могла против сказать.

Надеюсь, я не перегнула палку, заставив их убираться вместе со мной.

Зато за уборкой я могла подумать.

Что же случилось с настоящей Эллин? Мачеха упомянула, что она упала. Как и где это произошло? Оступилась или не смогла справиться с эмоциями? Смерть и похороны отца могли доконать бедняжку. А если это сделали мачеха и сестрицей?

Я оглянулась, посмотрев на родственниц. Виктория, брезгливо морщась, протирала подсвечники. Мачеха же, спотыкаясь о собственную юбку и ворча проклятия, неумело орудовала метлой, поднимая больше пыли, чем убирая её.

Могли ли они избавиться от бедной Эллин? Если да, то зачем тогда звать лекаря?

Вопросов было море, но задавать их напрямую я не могла. Лучше не привлекать к себе ненужного внимания, а то чего доброго меня и правда запихнут в лечебницу…

За уборкой время летело поразительно быстро. Однако это не приносило мне ни малейшего облегчения — напротив, каждая минута промедления казалась непозволительной роскошью. Вопросы, роившиеся в голове, оставались без ответов, а я прекрасно понимала: чем скорее и глубже мне удастся проникнуть в тайны жизни Эллин, тем лучше.

Окинув критическим взглядом просторный зал, я отметила, что работа почти закончена. Распахнутые настежь окна впустили в дом свежее дыхание зимы — морозный воздух наполнил помещение хрустальной чистотой, заставляя поёживаться от пробирающего до костей холода.

"Пожалуй, они вполне справятся здесь без меня", — промелькнула мысль.

Отложив влажную тряпку, пропитанную запахом лавандового