Домовые накрыли стол, словно к нам пожаловал сам король. Столько изысканной еды я, пожалуй, не видела даже в ресторане в день выпускного. А украшено — то как красиво!

— Потрясающе. Это у нас так готовят для студентов? — не удержался Гидеон.

— Для проверяющих из столицы, — отрезала, теряя всякое благодушие. — Девочки в академии готовят самостоятельно, более того — только вкусные и полезные блюда. Мы питаемся очень просто.

— Чего ты скисла, Лейла? — негромко поинтересовался мужчина, наполняя мою тарелку изысками, притом выбрал лишь те, что я действительно любила, обойдя стороной ненавистные мне мидии и трепанги.

— Потому что зимой ты лишишь меня академии, — ответила резковато, но за еду принялась с аппетитом, памятуя, что времени осталось всего ничего.

— Я думал перевести тебя в королевскую академию. Там есть, за что снять действующего ректора, — озвучил планы замминистра, словно это само собой разумелось. — Ты ведь хотела в столицу.

Посмотрела на него подозрительно. Да уж, конечно, так я тебе и поверила, гад бесстыжий. Скорее, хотел расположить к себе поближе, зная, что я рано или поздно сорвусь и окажусь в твоей постели. Вспомнила и о немаленьком долге.

— Зачем тогда сослал в Форнат изначально? — спросила, отпивая воды. — Поддразнить? Заработать деньжат? Поиздеваться?

— Лейла, — произнёс Гидеон тем особым тоном, который взрослые обычно используют в разговоре с непослушными детьми.

— За — чем? — повторила по слогам.

— Ты хотела отомстить Бастону Горду, я предоставил тебе такую возможность. Неужели не воспользовалась?

Тёмные брови мужчины изогнулись, он внимательно следил за выражением моего лица и по — прежнему не съел ни куска со своей тарелки. А ведь любит морепродукты.

Так, я начинаю надумывать себе лишнее. Разумеется, хорошая любовница ему куда интереснее еды. Это совсем ничего не значит.

— Ты хочешь сказать, Бастон сидит в храме напротив моей академии? — уточнила, пытаясь сообразить, как я могла за всё это время даже не поинтересоваться именем местного жреца. Огромное количество дел оправданием не являлось. Врага нужно знать в лицо. Это первое правило любой порядочной ведьмы.

Мой ответ настолько шокировал Гидеона, что он и вовсе положил вилку и откинулся на спинку стула.

— Некогда ей было, господин замминистра, — влез Артошка, наливая в бокал домашнего вина и вдавливая его в руку мага. — Крутилась, аки белочка в колесе, ночей не спала, держалась на зельях, да мужиков отваживала. Бегали тут с утра до вечера, глазки строили, работать мешали.

У меня от такого заступничества дар речи пропал. У Гидеона же была совершенно другая реакция.

— Кто ходил? — резко, словно коршун на добычу, бросился он на домового. Вперился глазищами, вцепился, не позволяя ни на шаг отойти. А тому того и надо было.

— Банкир Мариус Рих хотел нашу голубушку накачать зельем колдовским, да соблазнить самым непристойным образом, академию годами денег лишал, оставляя на счетах в своём банке, девиц и дам замужних соблазнял непорядочно. И хоть наша леди ведьма его вылечила от заклятья тёмного, страшного, да деньги академии вернула, всё равно он у нас на примете.

Я безмолвно следила за лицом мага и могла точно назвать каждую промелькнувшую на нём эмоцию. Слова о заклятии помилования господину банкиру не принесли. А уж побелевшие костяшки на сжатых в кулаки руках явно говорили о многом — мысленно Мариуса Риха уже и избили, и придушили, и боги знает, что ещё с ним сделали.

Чуть было не ляпнула, что Мариус душечка, мы всё с ним выяснили и его лучше не трогать, но здравый смысл победил.

— Гидеон, проклятье на нём сильное, я снять до конца не смогла, лишь ослабила. И поведением его управляют. Кто — не знаю. Посоветовала в столицу обратиться. Ему помочь нужно, а не убивать.

По тому, как расслабились плечи мужчины, поняла, что сегодня сделала как минимум одно доброе дело — спасла человеческую жизнь. Ай, да умница, Лейла, ай, да молодец.

— Кто ещё, многоуважаемый Артошка, бегал свататься к нашей леди — ведьме? — поинтересовался он, изо всех сил стараясь не приказывать, а спрашивать.

Голос его звучал напряжённо и зло, но домового это не смущало, тем же заговорщическим тоном он начал перечислять всех мужчин, кто посмел мне слово поперёк сказать, обидеть или задеть с момента прибытия в Форнат. И откуда всё знает? Я ведь ни с кем не делилась!

Приняв мудрое решение не вмешиваться в мужские дела, быстро прикончила свою порцию, стащила с тарелки Гидеона остаток обжаренных в сливочном масле гребешков, расправилась с ними, а затем поблагодарила домовых и поднялась.

— Ну, вы здесь общайтесь, а я побежала, плавание у меня.

— Купальник и полотенце в соломенной сумочке, — тут же заявил Родерик Кенсингтон Третий, появляясь на пороге с распахнутыми створками и демонстрируя объявленное. — Положил ещё крем от комаров, но не знаю, сработает ли он против русалок.

— Ты ж мой заботливый, — похвалила фамильяра, забирая собранную сумку.

Сбежать без Гидеона не удалось, он без смущения взял приготовленные домовыми бутерброды и отправился с нами, притом ел на ходу, вызывая у шкафчика приступы словоблудия. Он мог цитировать правила этикета часами.

— Боевого мага этикетом не пронять, дорогой, — попыталась я захлопнуть двухметровую музыкальную шкатулку с давно надоевшей мелодией.

— Повлияй на него. Он твой мужчина, в конце концов! — настойчиво проговорил Родди. — Женщина на то и дана мужчине, чтобы из нецивилизованного дикаря сделать более — менее приличное существо.

Закатила глаза.

— Он не мой мужчина.

— А чей?! — возмутились хором Родерик и Гидеон.

Я не нашлась с ответом, да и не было никакого желания выяснять отношения на улице, ещё и в компании фамильяра.

— Ты вообще на чьей стороне? — буркнула шкафчику.

— На твоей. Потому и терплю этого… пока он тебе нужен.

Подумала про себя, что из — за неудачной инициации Гидеон нужен мне всегда, только вот его доступность резко сойдёт