Открываю дверь рывком. Холодный воздух лижет разгорячённые щёки, ветер подхватывает полы платья.

И вдруг в ночной тиши раздаётся громкий крик со стороны дома Еси.

– Радик, не надо! Не трогай меня! А-а-а!

Велик выскакивает из-за сарая, потирая замёрзшие руки.

– Старые боги, смилуйтесь! – бормочет он. – Кажется, там бьют какую-то деваху. Да на тебе и самой лица нет. Что случилось?

– Я только что выгнала отвратительного мужлана, и, кажется, он пошёл вымещать зло на той, которая не может ответить.

– Что же делать? – вопрошает Велик, едва не подпрыгивая на месте. – Как нам быть?

Со стороны дома Есении слышится какой-то шум. Будто падает мебель.

Что Радик вообще там творит?

– Вот что, будь здесь, – командую я Велику, беря себя в руки и вытирая слёзы. – А я побегу к соседям. Здесь есть ещё старые девы, может они чем помогут.

Следующие несколько минут я трачу на то, что стучусь в соседские дома. Мне не открывают, лишь грубо отправляют восвояси. Одна старуха отпирает дверь, но как только я объясняю в чём дело, так сразу получаю в лоб, что Еся – падшая женщина и заслуживает взбучки.

Я возвращаюсь к Велику тяжело дыша от бега и сжимая в руке наш старый кухонный нож.

– Ты чего удумала? – принимается голосить божок. – Сама что ли туда пойдёшь?

– А что делать? Пока добегу до храма, Радик её и прибить может. Если уже не сделал это… – я замолкаю, собираясь с духом.

И не факт, что в храме мне помогут, если вообще откроют ночью. Но я должна что-то сделать! Еся приняла меня в своём доме, накормила, рассказала всё о здешних местах. Она просто несчастная заблудшая душа, которая пытается выжить в тяжелейших условиях.

– Вот что, Велик, сделаем так… – я склоняюсь к божку и быстро рассказываю свой план.

Он явно не слишком доволен тем, что придётся рисковать, но соглашается. Выбора у нас особо нет.

– Ладно, я быстро всё сделаю. Может крох моей магии и хватит, – Велик бросается к болоту.

А я потихоньку иду к дому Есении. С каждым шагом и с каждым порывом ветра, впивающимся в кожу, на душе всё тягостнее. Мне страшно за Есю, за себя, за моего нерождённого ребёнка. Правильно ли я поступаю, так рискуя? Но сейчас нужно делать, а не предаваться сомнениям.

Сегодня я закрою глаза на произвол и беззаконие, а завтра они постучатся в мои двери, и никто не поможет.

В конце концов, если что, у меня есть нож и Велик на подстраховке. Хоть что-то.

Я подхожу к дому, поднимаюсь на крыльцо и прислушиваюсь к происходящему. Тишина… и она пугает.

Порывы непогоды всё усиливаются, в ушах начинает звенеть от завывания. Деревья скрипят, словно шепчутся между собой, а дверь передо мной зловеще вздрагивает каждый раз, как в неё ударяется ветер. Я медленно тянусь к ручке, сердце гулко стучит в груди.

Вдруг слышу, тихое бормотание и всхлипывания Еси. А затем:

– Заткнись, дура!

Дёргаю дверь на себя, распахивая её. Ветер входит в дом вместе со мной.

Я вижу Есю, которая сжавшись в комочек лежит у камина, и Радика склонившегося над ней с занесённой рукой. Они вдвоём разворачиваются. Еся при виде меня начинает рыдать ещё сильнее, а Радик хмуро сводит брови к переносице:

– Тебя чего нелёгкая притащила? Иль передумала?

Он выпрямляется и поворачивается ко мне всем корпусом. Я опускаю глаза и вижу, что у Радика расстёгнут ремень. Ярость поднимается в груди. Он уже изнасиловал Есению? Или только собирался?!

– Еся, вставай и иди ко мне, – зову я.

– Ты чего удумала, коза? – Радик загораживает Есю, вставая между нами.

– Я вижу, что ты избил её. Тронешь ещё раз – пожалеешь, – я внутренне вся напряжена до предела, но внешне стараюсь быть хладнокровной.

– Ты, видать, решила, что можешь мной вертеть, как пожелаешь? Приняла доброту за слабость? Мало того, что к себе не подпускаешь, так решила и здесь всего лишить? Или ревнуешь?

Он настолько мерзкий, испорченный и обнаглевший от лютой вседозволенности, что меня едва не тошнит физически.

– Убирайся, иначе сгинешь прямо сейчас, – предупреждаю я.

Но, как я и предполагала, в доме Есении Радик чувствует себя в своей тарелке. Здесь в привычной обстановке ему куда комфортнее. На губах мерзавца появляется противная усмешка.

– Ты заигралась, ведьма, – он делает ко мне шаг, пряжка его ремня предупреждающе звякает.

В этот момент дом начинает ходить ходуном. Стены дрожат, посуда дребезжит, а пол под ногами вибрирует, будто там внизу прямо под нами пробуждается какая-то сила.

Я вцепляюсь в дверную раму, стараясь удержать равновесие. Ветер снаружи воет, но его завывания тонут в глухом рокоте.

Радик начинает бормотать какие-то ругательства и бросается к лавке прячась за неё. Есения тихонько подвывает от страха, так же лёжа у камина.

Но «землетрясение» быстро заканчивается. Значит, Силы Велика иссякли.

– Пошёл вон, – повторяю я, указываю Радику на дверь.

Но он больше не боится. Вылезает из-под лавки, яростно сжимая большие кулаки.

– Сейчас я проучу тебя, ведьма! Пугать удумала? Таких, как ты, надо сжигать!

В этот момент задняя дверь отворяется, и я облегчённо вздыхаю. Больше всего я боялась, что Еся её заперла.

Велик показывается в дверном проёме. Выглядит он жутко – весь измазанный болотной тиной, она свисает с его одежды клочьями, а из-под спутанных мокрых полуседых волос поблёскивают недобрым светом красные глаза. Даже его маленький рост нам на руку, ведь сразу видно – он не человек.

Велик делает шаг вперёд, оставляя на полу грязные, липкие следы. Запах сырости и гнили заполняет пространство, и у меня перехватывает дыхание.

– Чур тебя! Заблудшая душа выбралась из Нави! – Радик резво бросается прочь, отталкивая меня с прохода.

Есения от страха тоже пытается убежать, но я удерживаю её, давая знак Велику скорее скрыться с глаз и не пугать её.

– Анна, бежим, – хнычет она. – Иначе нас утянет на ту сторону. Навь разверзлась