Я коротко описываю произошедшее, опуская некоторые подробности разговора с Рагнаром.

– Вы точно уверены, что не пострадали? У вас плохой вид, уж простите за прямоту.

Ещё бы… день вчера был безумный, и спала я всего несколько часов.

– Точно всё хорошо, просто мало спала, – отвечаю я.

– Вы не передумали выдвигаться на пост наставницы, Анна? – Добромир мнёт рукав своей робы длинными бледными пальцами.

– Не передумала, скорее наоборот. Мне кажется, сейчас самый подходящий момент, чтобы что-то изменить.

– Вижу, вы настроены серьёзно, мне придётся смириться и принять это, – грустно улыбается послушник.

– Так и есть. А военачальник Норд в храме?

– Нет, но уже прислал гонца, что скоро заглянет, – лицо старшего послушника становится кислым. – Уж не знаю зачем. Надеюсь, не потому что нашёл ошибки или расхождения в расчётных книгах, я всё перепроверял…

Нет, тут дело в другом. Опять будет мучать меня. Страшно представить, что будет, если сейчас лекарь скажет, что метка настоящая. Я уже не уверена, что хочу, чтобы правда вскрылась. Ведь тогда я буду безраздельно принадлежать Рагнару. Да, он вытащит меня из земель безмужних, но лишь затем, чтобы посадить в другую клетку.

– Вы снова загрустили, лира Анна. У меня есть две прекрасные новости, может они немного приободрят вас, – Добромир щурится от скупого зимнего солнца, падающего из окна на нас.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Прекрасные новости в землях безмужних это нечто – редкое. Я замираю, готовая слушать.

– Вчера ближе к ночи пришёл указ, который нам, работающим в храме, должно разнести по всем землям безмужних, – Добромир улыбается, обводя рукой вокруг себя. – Сегодня отправлю часть старых дев с добрым известием.

– И какой же указ? Не томите, – в нетерпении спрашиваю я.

– Усмирители гордыни упразднили! Представляете?

– Вы про пыточные туфли? Мне даже не верится. С чего бы вдруг Дарина проявила такую милость? Мне казалось, что она гордится своим изобретением.

Добромир оглядывается, проверяя не подслушивают ли нас, и лишь затем отвечает:

– Гордится ещё как. Я и сам удивлён! Я пока не встречал Дарину, но судя по тому, что указ пришёл с княжеской печатью, здесь замешан военачальник Норд. Наверняка, наставница в ярости.

Надо же… есть в Рагнаре хоть что-то человеческое. А ведь вчера промолчал, когда увидел мои ноги. Неужели стало жаль бедных женщин?

– Знаете, наверное, Рагнар решил, что усмирители гордыни влияют на производительность труда, – хмыкаю я. – В пыточных туфлях ходить неудобно, ноги болят, а это отвлекает старых дев от работы.

– Что же, всё может быть. Но уже на этой неделе нам начнут поступать новые туфли для старых дев. Велено заменить даже те, которые уже разносили. Говорят, все сапожники Мраколесья получили большой заказ на пошив обуви. Как только прибудет новая партия, я вам сообщу и сразу же выдам.

– Будет чудесно, – я счастливо улыбаюсь в ответ.

И правда, новость поднимает мне настроение. Какие бы цели не преследовал Рагнар, главное, что женщины будут страдать куда меньше.

– И вот, это для вас, – Добромир протягивает мне коричневый мешок из плотной ткани.

Едва я касаюсь его рукой, как внутри что-то звякает.

– Что там? – спрашиваю, но уже и сама понимаю, потому что сжимаю ткань и пальцами чувствую округлые грани монет.

– Половина жалования за месяц. Даю вперёд, – улыбается послушник.

– Вы ведь говорили сначала надо поработать, – я замираю в нерешительности, с подозрением глядя на Добромира.

Он сразу же тушуется:

– Э-эм, было так, а теперь вот эдак. Берите же!

– Тоже пришёл указ сверху? – я сжимаю в руке мешочек, но теперь мне начинает казаться, что внутри него копошатся ядовитые змеи.

Я не должна брать от Рагнара даже медной монетки!

– Не было указов, просто решил, что могу вам дать. И вот дал! Я всё-таки будущий главный жрец в этом храме, – хорохорится Добромир.

– Военачальник запугал вас, не так ли? Велел не говорить, что это подачка от него, – раздражённо спрашиваю я, чувствуя, как щёки опаляет гневом.

Протягиваю Добромиру монеты обратно, но он шарахается от меня, как от чумной.

– Лира Анна, я вас умоляю, возьмите то, что вам положено, – просит он, уголки его губ тревожно дрожат. – Сходите после работы на базар и купите немного еды. Вы беременная, подумайте о ребёнке.

Моя злость тут же испаряется, а на место ей приходит стыд. Я не должна была вот так выходить из себя.

– Простите меня, – понуро опускаю голову. – Я сама не своя в последние дни.

– Оно и неудивительно, после аварии на фабрике…

– Вы правы, я должна думать о ребёнке. Гордостью сыт не будешь. Я возьму деньги. И я правда их отработаю, клянусь.

Облегчение сразу же отражается на лице старшего послушника.

– Это верное решение, лира Анна.

– Я хотела кое-что вам рассказать. Вчера ко мне в дом приходил некий Радимир, я видела его в храме, поэтому наверняка вы его знаете.

– Что же он хотел?

Я впервые вижу, чтобы Добромир выглядел таким рассерженным. Он становится похож на нахохлившегося бледного цыплёнка.

– Хотел, чтобы я стала его любовницей за еду и какие-то материальные блага. Безусловно, я ему отказала.

Добромир поджимает губы, видно, что он о чём-то размышляет и, судя по его лицу, приходит ко всё более удручающим выводам.

– Но это ещё не конец истории. Он начал избивать мою соседку Есению, мне пришлось вмешаться и прогнать его. Но боюсь, Радимир по собственной глупости мог подумать, что я ведьма.

Я немного лукавлю, потому что не могу рассказать про Велика. Но мне очень нужен совет кого-то из местных.

– Вы перешли дорогу очень опасному человеку. Он богат и влиятелен. Они с Дариной давние приятели. Боюсь, как бы теперь не случилось беды.

– Беда сопровождает меня всюду, – печально отвечаю я. – Дарину я и так вчера разозлила.