Мой необычный спутник улыбнулся, его мордочка озарилась мягким золотистым светом.

— Тебе нужно отыскать хрустальные розы. Когда найдёшь, следуй по серебристой тропе к деревне у озера. Там тебе помогут.

— Хрустальные розы, серьёзно? — я задумалась на мгновение, затем невольно рассмеялась. — Хотя после летающего дракона у меня, в принципе, заниженные стандарты удивления.

И тут зверёк буквально застыл. Его глаза распахнулись так широко, что я подумала — сейчас выпадут.

— Ты видела дракона? Видела? Правда? — в его голосе смешались изумление и какая-то детская радость.

Я кивнула, не понимая его реакции:

— Ну да, — пожала я плечами, — огромный, с переливающимися крыльями. Пролетел над лесом прямо перед тем, как ты эффектно вывалился из кустов.

Тут произошло нечто удивительное. Хранитель издал звук, похожий на подавленный писк, и начал носиться вокруг меня кругами, как мохнатый метеор.

— О-о-о! Это чудесно! Знаешь, что это значит? — он подпрыгнул от восторга. — Тебя ждёт великая любовь! И настоящее счастье! Дракон — это самый верный спутник!

— Правда? — вырвалось у меня шёпотом. Голос звучал так хрупко, будто я снова стала той маленькой девочкой, которая ещё верит в сказки.

Хранитель мягко коснулся моей руки, и его прикосновение было тёплым, как солнечный лучик:

— Правда. Я обещаю.

Сердце забилось чаще, предвкушая чудо. После всего увиденного, казалось, в этом мире нет места для слова «невозможно».

Глава 4

Хрустальные розы

Поиск хрустальных роз оказался испытанием не из лёгких. Мы блуждали по лесу уже несколько часов, и мои ноги гудели от усталости. Но странное дело — в этом мире даже усталость ощущалась иначе. Не как изнеможение, а скорее как медленное очищение, будто с каждым шагом я оставляла позади частичку той боли, что копилась годами.

Мой маленький хранитель терпеливо прыгал рядом, его светящаяся шёрстка мерцала в такт нашим шагам. Мы вышли на поляну, где трава светилась мягким голубоватым светом, будто впитала в себя лунный свет. Зверёк запрыгнул на покрытый мхом валун и посмотрел на меня своими бездонными глазами.

— Ты устала, — заметил он. Не спрашивал, просто констатировал факт. — Отдохни. Иногда чтобы найти, нужно сначала перестать искать.

Я едва заметно кивнула, сжимая кулаки, будто пыталась удержать в себе всё, что вот-вот могло прорваться наружу. Как объяснить, что утомил не путь, а груз прошлого? Хоть и решила отпустить его… но разве можно просто вырвать из себя целые куски жизни? Оно впилось в меня когтями, и каждый раз, когда я пыталась оттолкнуть эти воспоминания, они возвращались с новой силой, обжигая, как раскалённые угли. Ноги подкосились сами собой, и я опустилась на траву — удивительно мягкую, тёплую, словно забытые мамины объятия из детства. Тихие слёзы потекли по щекам.

— Не понимаю… — прошептала я, сжимая руками колени. — Я всегда была сильной. Всегда. А сейчас…

Хранитель нежно прижался к моей щеке. Его шёрстка пахла дождём и чем-то ещё — чем-то бесконечно родным и успокаивающим.

— Сильные тоже плачут, — прошептал он. — Особенно сильные. Потому что только они знают, как это — держать всё в себе.

И тогда слова полились сами собой. Я рассказала всё: про детдом, где научилась улыбаться именно так, чтобы взрослые обращали на меня внимание; про первый день в приёмной семье, когда дрожала от страха, боясь сделать лишнее движение; про маму, уже слабую от болезни, но всё равно встававшую между мной и отцом…

Потом её не стало. Она угасала тихо, будто свеча на сквозняке, и в последние дни шептала мне:

— Не бойся.

Хотя сама боялась — за меня. После её смерти отец схватился за бутылку, словно она могла заменить ему всё. Стеклянные осколки летели в стену, а я училась угадывать его шаги — тяжёлые, неровные — и прятаться, затаив дыхание, в углу за шкафом.

Я убегала — на работу в кафе, где шум кофемашины заглушал мысли, на учёбу, где можно было притворяться «нормальной», в библиотеку, среди старых книг, пахнущих безопасностью. Иногда засыпала там, между стеллажами, и просыпалась от собственного всхлипа.

Пока я говорила, лес словно затаил дыхание. Деревья склонили ветви, цветы повернулись ко мне. И с каждым словом становилось легче — будто я вынимала из души занозы, копившиеся годами.

Зверёк внезапно встрепенулся, его глаза вспыхнули странным светом.

— Лес принял тебя, — прошептал он, и в этот момент поляна засияла ярче, а в воздухе заплясали золотистые искорки.

И я увидела их. Хрустальные розы расцвели прямо передо мной — их лепестки дрожали, переливаясь всеми цветами радуги. Я протянула руку, и первый лепесток упал мне на ладонь. Он был удивительно тёплым.

— Они цветут для тех, кто нашёл в себе силы двигаться дальше.

И тогда пришло понимание: он был прав. Дом — это не про стены и не про устоявшиеся правила. Это место, где тебя готовы принять вместе со всеми твоими слезами, страхами и даже самыми тяжёлыми воспоминаниями. Когда можно наконец перестать прятаться.

Я подняла лицо к двум лунам, и в груди что-то возникло — странное, новое чувство. Как будто распускался цветок, долго спавший глубоко внутри. Впервые за долгие годы я позволяла себе просто быть. Без масок. Без страха. Просто собой. И, как ни странно, несмотря на опасности, несмотря на то, что я всё ещё не знаю, куда иду, на душе спокойно. Здесь всё вокруг дышит волшебством и… свободой. Мир странный, дикий, непонятный, но впервые за долгое время — я не чувствую себя чужой.

Глава 5

Деревня

— Куда теперь? — я обернулась, чтобы спросить моего маленького спутника, но на том месте, где он всего мгновение назад стоял своими крошечными лапками, осталась лишь тонкая серебристая тропа, мерцающая в воздухе, как след от звезды.

— Спасибо тебе, — прошептала я в глубину леса. — Я никогда не забуду твою доброту в самые темные минуты моей жизни.

В ответ легкий порыв ветра ласково коснулся моих щек, запутался в волосах и тихо зазвенел в хрустальных лепестках. Этого было достаточно — я поняла без слов. Он услышал. И благословляет мой путь.

Аккуратно, стараясь не задеть острые шипы, я сорвала три розы. Их