— Да это какой-то абсурд… — рычу, когда меня грубо тащат по коридору. — Я же сказала вам правду!

Но Герх игнорирует мои возмущения, толкает в отдельную камеру и захлопывает решётчатую дверь.

Здесь сыро, холодно и пахнет затхлостью. У каменной стены стоит широкая деревянная скамья, а в углу обнаруживается закуток с отхожим местом и умывальником.

От холодной воды сводит пальцы, но я с усердием тру руки, пытаясь отмыть их от чужой крови. Когда вода в умывальнике заканчивается, то мне ничего не остаётся, как присесть на голую деревянную лавку и ждать.

Это просто недоразумение. Утром разберёмся, и они ещё извиняться будут. Надо только как-то дотерпеть до этого самого утра.

Устало опускаю голову на руки.

Время идёт, мне всё больше хочется спать, но сырой холод подло пробирается под платье, не давая телу расслабиться.

— Какая лапонька у нас тут сегодня…

Поднимаю голову, встречаясь с сальным взглядом непонятного типа в форме. Надсмотрщик, что ли?

Игнорирую.

— Эй ты! Со мной полагается быть ласковой, может, замолвлю за тебя словечко!

Надеюсь, этому полудурку не придёт в голову зайти сюда? У меня в волосах есть волшебная шпилька от Ом Хелии, но если пущу её в ход здесь, то потом не оберусь проблем. За нападение на сотрудника в форме, капитан всех собак на меня спустит. И поди потом докажи, что он начал первым…

— Глухая поди? Может ещё и немая? — в замке тут же клацает ключ и решётка открывается. — Если немая, то хорошо…

— Выйдите и закройте дверь снаружи. Пожалуйста, — зачем-то добавляю, хотя он не заслуживает вежливости.

— Так у тебя и голосок, и зубки имеются… ай, какая сладкая. Давай по-хорошему, лапонька, ты будешь ласковой, а я принесу тебе одеялко и тёплого чаю.

Тянет ко мне свои пальцы и, разумеется, получает по руке. Резко поднимаюсь и отшатываюсь, потому что он пытается ухватить меня за плечо.

— Я леди! — почти рычу. — И вы не смеете так со мной разговаривать!

— А я лорд, лапуля, но вообще могу быть для тебя кем угодно.

Подбегаю к решётке, рассчитывая выскочить из камеры, но он преграждает путь, пытаясь поймать меня, словно это какая-то весёлая забава.

Мне удаётся несколько раз увернуться, но надсмотрщик хватет подол моего платья и тянет на себя.

— Уберите свои руки! Вы в своём уме? Вы нарушаете законы королевства! — отчаянно дёргаюсь, пытаясь выдернуть ткань из его рук.

— Попалась, лапуля! — полудурок смеётся, но его смех неожиданно резко обрывается. — Милорд⁉

Оборачиваюсь, наблюдая подходящего к камере Орнуа.

— Милорд, я просто узнавал, не нужно ли чего временно-заключённой, — вытягивается по струнке и отступает к стене. — Но если у вас есть какие-то особые указания…

Рэйнхарт не отвечает и не останавливается, также размеренно подходит к охраннику, обхватывает рукой его шею и впечатывает в стену. Странно всхрюкнув, охранник съезжает на пол, но тут же пытается встать на четвереньки. Рэйнхарт молча наступает ему на руку и усиливает давление, пока тот не начинает скулить, хватая ртом воздух.

Только тогда лорд убирает ногу.

— Отправишься на рудники. Ясно?

— Пощадите, милорд! Я не могу… — истерично.

Но Рэйнхарт его игнорирует. Молча обхватывает моё предплечье и тянет за собой. Его губы поджаты, а на шее пульсирует вздувшаяся венка.

Возмущаться было бы глупо, и я послушно иду, стараясь поспевать за широкими шагами.

— О, милорд, а я как раз направлялся к этой заблудшей душе, чтобы исповедовать, — на ступенях возникает фигура церковника в белой рясе, преграждая нам путь.

И вот что-то мне очень не нравится его взгляд.

— Там достаточно других грешников. Займитесь ими, наисвятейший, — Рэйнхарт не останавливается, вынуждая церковника отступить к стене, но когда мы проходим мимо, его пальцы на моём предплечье сжимаются чуть сильнее. Они ощущаются настолько горячими, что мне кажется, будто и моя собственная кожа под ними горит, несмотря на плотную ткань платья.

— Но как же так, милорд? Я должен её исповедовать… — за спиной слышится запоздалый растерянный возглас.

Глава 19

Отпустить нельзя оставить

Ева

— Милорд, куда вы ведёте подозреваемую? — раздаётся громогласное, когда мы уже подходим к выходу из здания Королевского Управления Правопорядком.

Оборачиваюсь и вижу торопливо шагающих к нам гвардейцев, среди которых мой «добрый» знакомец Герх и капитан… куда ж без капитана. Придвигаюсь чуть ближе к злющему темноглазому лорду. Рядом с ним как-то спокойнее.

— Пока нет хоть сколько-то убедительных доказательств, она является не подозреваемой, а свидетельницей, — Рэйнхарт делает акцент на последнем слове. — И Как понимаете, капитан, у меня есть все полномочия её допросить.

— Но лорд Хартен, как глава Управления Правопорядком, имеет приоритетное право допроса подозреваемой!! — не унимается этот милый и, безусловно, вежливый человек в форме.

— У вас было достаточно времени для допроса, капитан, но вы потеряли его, отправив свидетельницу, — и Рэйнхарт снова подчёркивает это слово, — в камеру.

Это было бы даже весело, если бы гвардейцы капитана не пытались преградить нам дальнейший путь. Рэйнхарту приходится остановиться.

— Лорд Орнуа, вы не можете просто её увести! У вас нет оснований!

— Нет оснований? — Рэйнхарт зло прищуривается. — Запишите в своём отчёте, капитан, что Королевское Управление Правопорядком не предоставило леди соответствующие её статусу условия. В связи с вопиющими нарушениями протокола и угрозой безопасности аристократки, обер-прокурор забрал свидетельницу, под свою личную ответственность.

— Леди⁈ — недоверчиво переспрашивает капитан, переводя взгляд на меня и несколько бледнея.

Так и подмывает показать ему язык, но я себя пересиливаю и просто растягиваю злорадную улыбку.

Похоже, одними объяснительными перед начальством капитан не отделается.

Рэйнхарт молча шагает к дверям, заставляя гвардейцев растерянно отступить. Они так и не получили прямого приказа задержать нас.

Во внутреннем дворе стоит ряд повозок, лошади и пара запряжённых колясок. Мы подходим дальше и останавливаемся возле кареты с гербами управления Благословенного Правительствующего Собрания. Ожидаю, что милорд, как и Герх до этого, просто затащит меня внутрь, но он отпускает моё предплечье и неожиданно мягко поддерживает под локоть, помогая подняться.

Всё время нашей пятиминутной поездки Рэйнхарт привычно хмурится, смотрит в окно и молчит. Я