Моё настроение остаётся мрачным до самого вечера, и даже подсчёт прибыли за прошедшую неделю не поднимает упавшее настроение. Внутри гложет ощущение какой-то муторности.

— Итого… — старательно вывожу цифры и буквы в толстой тетради, сидя напротив приоткрытого окна.

Люблю свежий воздух, хотя вечерами уже довольно холодно.

— Ибо грядут тёмные времена! — с улицы доносятся крики. Я вздрагиваю и ставлю кляксу.

Поднимаюсь, закутываюсь в вязанный плед и выхожу на балкон. Со стороны площади приближается факельная процессия, и на фоне темнеющего багряного неба, факелы в руках шествующих выглядят откровенно жутковато.

— Ибо среди нас есть грешники! Ниорли! Они попирают коны Варрлаты! Они сеют грех и гневят богов! Они заслуживают кары! — процессию возглавляет церковник в традиционной белой шелковой рясе с золотой перевязью.

Толпа вторит ему нестройным хором, наполняя округу гневным гулом.

Сглатываю и ёжусь, делая маленький шажок к своему каменному чудищу.

Процессия сворачивает на мою улочку, усиливая ощущение гадкой муторности внизу живота. И чего бы им не пройти другим путём?

— Да очистит нас гнев богов от неправедных! Ибо грядёт мор!

Церковник резко поднимает руку с вытянутым вверх указательным пальцем и задирает голову:

— Покайтесь!!!

На мгновение наши взгляды встречаются, и я отпрыгиваю назад, прижимаясь к спине своего каменного чудища. Сердце загоняется, заставляя меня хватать ртом холодный осенний воздух.

Глава 17

Неизвестный

Ева

Шествие удаляется вниз по улице. Я выдыхаю, но всё ещё чувствую странное липкое беспокойство, поэтому когда ложусь спать, то долго не могу заснуть и до глубокой ночи ворочаюсь на своём диванчике.

Все эти разговоры о багряной лихорадке и толпа с факелами заставляют меня нервничать, думая о том, как шатко моё положение.

Ну почему я не могу просто подойти к кому-то, кто сильнее меня, положить голову на плечо и хотя бы пожаловаться? Почему всё приходится вытягивать самой?

Что в той жизни, что в этой…

Нет, я вполне привыкла к самостоятельности, но иногда так хочется утонуть в крепких объятиях и довериться тому, кто сможет обо мне позаботиться.

А если я так и останусь старой девой? Леди Розэль ведь не нашла себе достойную пару, а она достаточно мила и не имеет той порочной репутации, какую приписывают мне.

Так может, не стоит рассчитывать на брак? Куда проще найти мужчину… ну, в общем… для рождения ребёнка. Да. Заведу любовника, а как только забеременею, то дам ему отворот поворот и не буду высовываться из особняка до самых родов. Затем разберусь с финансами и уеду в дальний прибрежный городок, где меня никто не знает.

Разве я не выращу малыша самостоятельно? Выращу. Справлюсь. И не с таким справлялась! Зато хотя бы в этой жизни смогу обнять собственное дитя…

Разве я многого хочу?

— Каар… — раздаётся у самого окна, и я подпрыгиваю на своём диванчике. — Каар-каар…

Вот неугомонная птица и чего ей не спится посреди ночи⁈

Поднимаюсь, чтобы закрыть окно, тянусь к ручке… моё внимание привлекает фигура человека, который пошатываясь и едва перебирая ногами, бредёт по площади Искупления. Сначала я решаю, что он пьян, но когда его лицо попадает в свет фонаря, я вижу на нём алую кровь.

Человек кашляет и облокачивается на фонарный столб, начиная медленно оседать.

Вспоминаю, как сама однажды брела по городу, еле переставляя ноги, и понимаю, что не смогу просто задёрнуть занавеску и спокойно отправиться спать. Не смогу простить себе равнодушие.

Быстро накидываю платье, на ходу закручиваю волосы в пучок и бегу в комнату Сэл.

— Сэлли, поднимайся, — трясу её за плечо. — Разбуди Джоша, отправь его за городским патрулём!

Какая удача, что наш лакей и охранник иногда ночует в особняке.

— Что случилось, госпожа? — испуганно моргает.

— На улице мужчина и, похоже, он ранен. Мне нужно срочно идти туда…

— Погодите! — подскакивает.

— Нет времени, Сэл, буди Джоша. И найди наш лекарский чемоданчик, — бросаю на ходу, спеша в сторону выхода.

Когда подбегаю к незнакомцу, он уже полулежит, опираясь плечом о фонарный столб. Его плащ из дорогой тонкой шерсти испачкан, глаза прикрыты, а дыхание прерывисто. Одной рукой он зажимает бок, но между его пальцев просачивается кровь.

— Пожалуйста, только держитесь, — судорожно шепчу, опускаясь рядом с ним на колени. Не придумав ничего лучшего, отрываю примётанный к внутренней части подола волан, имитирующий край нижней сорочки. — Держитесь! Скоро здесь будет патруль. Они помогут…

Я не медик и не уверена, что действую правильно, но отчётливо понимаю, что этот человек умрёт от потери крови, если её не остановить. Поэтому, как могу, пытаюсь потуже перевязать его рану, пачкая руки кровью.

Мутные и наполненные болью глаза мужчины на мгновение приоткрываются, фокусируясь на моём перепуганном лице.

— 'Мор… мор… — произносит едва слышно. — Янтарные скорпионы… — судорожный вдох. — Только не… кх… не говори… кх-х… кх-х-х…

Закашливается, пытаясь сделать новый вдох. С его подбородка стекает струйка крови, веки опускаются, и он замолкает.

— Эй? Как вы? Эй!! — прижимаю свою ладонь к месту раны, потому что повязка начинает медленно пропитываться кровью. Беспомощно оглядываюсь по сторонам.

Ну где же хоть кто-нибудь⁉

Я слышала, как глухо хлопнула задняя дверь особняка, значит, Джош уже бежит за помощью. А Сэл? Вспоминаю, что на днях перенесла лекарский чемоданчик из гостиной, где он всё время был, в один из шкафчиков холла. Блин. Сэл этого не знает.

По площади эхом разносится звук тяжёлых спешных шагов, и я прислушиваюсь, кручу головой, ожидая подоспевшую помощь. Но вместо гвардейцев, из-за угла показываются двое в тёмно-серых плащах и накинутых на голову глубоких капюшонах.

То, что их лица скрыты, заставляет меня усомниться в их добрых намерениях. Шею сжимает страх.

Мгновение я оцениваю ситуацию: если это действительно недоброжелатели, и я попытаюсь бежать, то они догонят меня быстрее, чем я достигну дверей особняка. Значит:

— Помогите! — набираю в лёгкие больше воздуха. — Эй! Кто-нибудь! Помогите!

Двое в плащах сначала ускоряются, затем замирают, резко разворачиваются и убегают в сторону ближайшей улочки. С противоположной стороны площади слышится топот копыт, и менее чем через минуту на площадь выезжает городской патруль.

Гвардейцы спешиваются, бросаются осматривать пострадавшего.

— Что здесь произошло? — нависает надо мной смутно знакомое лицо служителя порядка с капитанскими эполетами.

— Я увидела в окно, что этому человеку плохо, и выбежала помочь, —