– Сам ты существо, – беззлобно огрызнулась и уже более серьезно ответила: – Слушай, ну как, по-твоему, должна вести себя девушка моего возраста, а?

Судя по плеснувшим от артефакта волнам, Блайд растерялся.

– Не знаю, – озадаченно протянул он. – Но точно не так, как ты. Сдержанней, спокойней, более взвешенно принимать решения, адеква-а-а-тно, знаешь ли, и уж точно не прыгать и скакать как умалишенная.

– Фи, – сморщила нос. – Бред. Возраст – это всего лишь возраст. Цифра. Возраст не отображает поступки. Можно и в семьдесят радоваться жизни, как ты сказал – как умалишенные скакать и танцевать, смеяться над шутками близких, шутливо стенать, что что-то не сделал, а можно быть сдержанным и холодным, величавым, а еще, как вариант, в зависимости от ситуации. Все это не зависит от возраста. Зависит от человека. Зачем ограничивать себя в чем-то, боясь, что другие не поймут?

Улыбнувшись, легонько стукнула артефакт по майну, тот обиженно засопел, но волны от него шли довольные.

– Вот и получается, что оглядываясь на мнение окружающих, человек понапрасну тратит свою жизнь, растрачивает положительную энергию и уж точно не добавляет себе приятных эмоций.

Я вздохнула.

– Но, знаешь, важно, чтобы тебе самому нравилось быть тем, кто ты есть. Важно принимать себя таким, какой ты есть. Веселым, неадекватным, адекватным, глупым, умным, и так далее. А другие… А что другие? Те, кому больше всех надо, что бы ты ни сделал, найдут, о чем поговорить и как перемыть кости. При своей работе не раз замечала, что люди любят, нет, не так, обожают! Приходить в социальные сети и выливать свой скопившийся негатив на кого-то или что-то по принципу: сделал гадость, на сердце радость. Меня подобное всегда улыбало. Неужели они думают, что их мнение действительно кому-то важно?

– Может, и важно.

Утверждающе кивнула:

– Может, и важно, чтобы было на кого слить ответный негатив. Но не в этом смысл, дело в том, как ты сам к этому относишься. Что именно ты позволяешь себе. Наилучший вариант в конкретно этой ситуации – написать в ответ нечто хорошее, позитивное, тебе приятно, а другому человеку… А вот тут уже зависит опять-таки от человека.

Мы с Блайдом задумчиво помолчали, и через несколько минут он тихо ответил:

– Я рад, что ты это поняла. Однако пора заканчивать с философскими темами, прямо на нас надвигается шторм, возможны осадки в виде звездюлей.

Посмотрела на браслет и широко улыбнулась.

– Слушай, заканчивай тырить фразочки из моего мира. Они плохо на тебя влияют.

– Ой-ой-ой.

Хмыкнув, я вновь задумалась о том самом, философском.

А ведь действительно, все это я поняла только сейчас. Раньше я часто злилась, когда мне выговаривали откровенные гадости, справедливые и нет, но злость и ответные язвительные гадости, кроме головной физической боли и отвратительного настроения, ничего не приносили. Осознание простых истин отразилось приятным теплом в груди.

Даже вскоре пришедшая, по обыкновению мрачная, с вечно скорбно поджатыми губами баба Яга со своей проверкой не испортила мне приподнятое настроение.

Понимание, к сожалению, совершенно не означало, что я по щелчку перестану злиться, выдавать порции яда и начну какать веселыми ромашками, но все-таки кое-что очень даже дало. Примирение с собой.

Блайдмайер оказался вновь прав, ген Ходящей, несмотря ни на что, – отличная штука. Он поможет найти мне себя. Со временем. И правда, довольно о философском.

В приподнятом настроении вернувшись в комнату, я не без удовольствия стянула с себя платье и, захватив из шкафа полотенце с кусочком мыла, уже собралась отправиться в женский душ, как мой взгляд мельком скользнул по кровати, натыкаясь на то, чего там вообще не должно было быть.

Остолбенев, недоуменно уставилась на небольшую карточку.

– А это здесь откуда?

– Что там у тебя снова не так?

Проигнорировав ворчание Блайда, медленно, словно на кровати лежала не фотокарточка, а не меньше чем граната, приблизилась, нерешительно замерла, с изумлением таращась на знакомое изображение.

– Откуда оно здесь? Блайд? Твои проделки?

– Что сразу я? – искренне возмутился артефакт. – Что ты там такое увидела?

– Черно-белая карточка, – тихо пробормотала, осторожно прикасаясь к краю плотной бумаги. – Я такую уже видела в том, другом мире. Но откуда эта вещь могла взяться здесь? Ты знаешь?

Блайдмайер молчал, до меня доносились его волны напряжения и тщательно скрываемой досады. Та-а-ак, это еще что за новости!

– Блайд? – требовательно позвала артефакт. – Ты знаешь, кто на нем изображен. Почему эта женщина так похожа на меня? Это очередной галиум, да?

– Нет, – нехотя отозвался Блайдмайер. – Не галиум. Ну, вообще так-то да… Точнее, не совсем. Если по-простому, эта женщина, как и ты – Ходящая, Софи.

Что-то такое я, если честно, предполагала.

– Эм, ладно. В смысле… А как… Где она сама? И, кстати, если уж зашел разговор, ты мне так толком и не рассказал, куда вообще подевались все Ходящие? Должно же, в конце концов, у нас быть какое-то пристанище. Или я чего-то не понимаю. Блайд?

Блайдмайер затих и, как мне показалось, закрылся от меня. Не знаю, как и что он сделал, но отражения его эмоций ощущать я перестала. Молчание затягивалось, я уже начала подозревать, что мне ничего не скажут, и даже готовила гневную тираду, но артефакт неожиданно ответил, но совершенно не то, что я могла ожидать. Совершенно не то.

Он тяжело «вздохнул». Ох уж эти имитированные эмоции. Ужас.

– Тут такое дело… – как-то заискивающе пролепетал он, настолько неправдоподобно, что меня кольнуло дурным предчувствием.

– Да-а-а?

– Их всех уничтожили, Софа. Таких, как ты, не осталось.

У меня от изумления отвисла челюсть. Пальцы, держащие карточку, ослабли, изображение бесшумно упало на кровать, а я приземлилась рядом с ним.

– Э-эм, это что, шутка, да? Скажи – да!

– Нет, – сухо припечатал Блайд, да так, что я сразу поняла: правда, не шутит. И шутки, похоже, кончились. – Увы, отнюдь не шутка.

Растерянно забегала глазами по покрасневшему майну, шепча:

– Но кто? Кто это сделал? Зачем?

Блайдмайер немного помедлил, прежде чем ответить:

– Доподлинно неизвестно, как это произошло. Однако известно, кто виновен в практически полном истреблении Ходящих.

По спине прошелся неприятный холодок. Кажется, даже волосы на затылке зашевелились.

– И кто же? –