Она по-прежнему любила сына.

– Мне жаль, – шепчу Фрици, пока Совет с Бригиттой обсуждают план действий. – Я знаю, что он твой брат.

Фрици сглатывает, отводя взгляд.

– Он мне не брат. По крайней мере… он не тот брат, которого, как мне казалось, я знала. Не тот, кого я помню. Кем бы он ни был сейчас, он… зло.

«И спасти его уже невозможно».

Я не уверен, ее ли это мысль или моя.

Спокойная уверенность в моем сердце, шепчущая, что я должен убить Дитера, словно камень, который давит на мост между нами. Этот хаос начался из-за того, что я не довел дело до конца в Баден-Бадене. Я должен быть тем, кто защитит Фрици, и единственный способ, чтобы она оказалась в безопасности…

Наши мысли мечутся между горем и печалью, виной и сожалением. Но одна мысль – «Дитер должен умереть» – не оставляет нас. Я сжимаю руку Фрици, затем поворачиваюсь к остальным в зале, пусть даже они настолько увлечены спорами, что едва замечают нас.

– Вы можете решить, что будете делать и кто пойдет с нами. Но на рассвете мы с Фрици отправимся в Трир.

– Никуда вы не отправитесь! – кричит Филомена. – Камень, который находится здесь, нуждается в защите. Фрици – наш чемпион, а ты – ее воин, и…

– Я не ваш чемпион, – прерывает Фрици низким устрашающим голосом. – Я чемпион Хольды. Я не отчитываюсь перед вами, и вам лучше и не думать, что вы имеете право мной командовать.

Воцаряется тишина. Фрици смотрит на собравшихся, словно бросая им вызов.

И в этот момент тоненький голос прорезает неловкую тишину.

– Мной тоже.

Все внимание теперь приковано к двери, где стоит маленькая Лизель, одетая в длинную ночную сорочку, ее белокурые локоны блестят в свете свечей.

– Это правда? – спрашивает она, входя в зал. – Я слышала… Фрици, он вернулся?

Глаза у Лизель покраснели, лицо покрылось пятнами. Когда она поднимает на меня взгляд, я уверен, что она видит мою усталость после драки с Дитером, когда он овладел Фрици, видит кровь на стенах и разрушения. Лизель чувствует запах дыма, который осел на моих волосах. Эта девочка, обладающая магической связью с огнем и пережившая пытки Дитера, должно быть, чувствует и другой запах – запах гари, исходящий от кожи Фрици. Ее губы дрожат, а глаза наполняются слезами.

– Прости, – говорит Фрици, и ее голос срывается, когда она падает на колени, рыдая. Лизель бросается к ней и обнимает.

– Осторожно! – вскрикивает Корнелия, не подозревая, что Фрици уже залечила раны. Ее волдыри исчезли, а тонкий порез на подбородке стал тенью прошлого. На разбитой губе осталась лишь царапина. «Волшебство», – думаю я, качая головой.

Лизель отстраняется от Фрици и смотрит на меня так свирепо, что я вздрагиваю.

– Ты должен был убить его раньше, – бросает она.

– Я считал, что убил. – Яд в Баден-Бадене лишил его сил, а хэксэн-егери довершили дело. Так я думал. Но я стратег, воин, который должен быть готов к любой угрозе. Надо было все выяснить, закончить начатое… Рука Фрици касается моей, я поднимаю глаза и вижу, что она наблюдает за мной. Наша связь затуманена, но Фрици этого достаточно, чтобы не дать мне скатиться в темную яму чувства вины.

– Католик, – шутливо упрекает она.

– Виноват, – отвечаю я.

– Ты же собираешься все исправить? – спрашивает Лизель, и ее тоненький голос не терпит возражений. – Ты остановишь его?

Я смотрю ей в глаза.

– Клянусь.

– Я помогу, – заявляет Лизель.

Все начинают кричать, от капитана стражи до верховного жреца и жриц. Я вижу, как сжимаются губы Лизель, как ее ладони превращаются в кулачки. Прежде чем она успевает что-то сказать, я поднимаю руку.

Остальные замолкают.

– Лизель, мне нужна твоя помощь, – говорю я, не сводя глаз с девочки.

Ее ладони разжимаются. Она поднимает руку, и на кончиках ее пальцев вспыхивают искры.

– Я помогу тебе, – заявляет она. – Он причинил боль Фрици. Его нужно остановить.

Я качаю головой:

– Я имел в виду не такую помощь.

Она топает ногой:

– Я могу помочь! Я тоже чемпион! Абноба выбрала меня!

– Знаю, – говорю я, прежде чем кто-то успевает вмешаться. Чувствую на себе взгляд Фрици, ее доверие. – Знаю, – повторяю я. – Но нам неизвестно, где находится Дитер.

– Ты сказал, он в Трире.

– Я предположил, – быстро отвечаю я. – Но это не точно. И если он явится сюда, нам понадобится чемпион, который поможет защитить Источник. Как много ты услышала? Есть камень, который находится под защитой Совета и…

Я вижу, как в глазах Лизель вспыхивает возмущение. Источник – не то место, куда Дитер может легко проникнуть. Для Лизель это самый безопасный вариант, и она это знает. Но она также понимает и серьезность происходящего. Камень, который находится у Совета, должен оставаться нетронутым. Это не отвлекающий маневр, а важная за-дача.

– Пожалуйста, Лизель, – шепчет Фрици.

На лице девочки мечутся противоречивые эмоции. Лизель слишком умна, чтобы не понимать, что мы манипулируем ею. Но что бы она ни говорила, она все еще ребенок. Ребенок, которого я поклялся защищать.

Я наклоняюсь ближе к Лизель.

– И ты не могла бы остаться с Хильдой? – спрашиваю я. – Защитить ее, если… – Это удар ниже пояса, и я осознаю это. Лизель знает, каково это, когда в живых остается только один член семьи.

– Ты обещаешь, что на этот раз убьешь его как полагается? – ворчит она, свирепо глядя на меня.

– Клянусь.

Лизель тяжело вздыхает:

– Ладно.

Она поворачивается к Фрици, еще раз обнимает ее, и я снова вспоминаю, что Дитер, может быть, и их родственник, но причинил им такую боль, которую невозможно забыть. И какой бы шанс на прощение и воссоединение с семьей у него ни оставался, он давно сжег его так же, как пытался сжечь сестер.

Все еще в объятиях Фрици, Лизель шепчет:

– Ты должна будешь рассказать мне все, чтобы я могла записать это для своей истории, я серьезно, Фрици, ты должна будешь рассказать мне все.

Когда они отстраняются друг от друга, Лизель смотрит на кузину:

– Обещай, что вернешься.

– Обещаю.

Лизель оборачивается. Мы втроем забыли о присутствующих, но когда Лизель смотрит на Рохуса, Филомену, Корнелию, Бригитту и остальных, тут же привлекает к себе их внимание.

– Ну, тогда решено, – заявляет она. – Фрици и Отто уходят. А с остальным вы, ребята, разберетесь без нас. – Лизель берет Фрици за руку и ведет ее из зала. Я слышу, как