Я укусила его намеренно больно, надеясь, что получится до крови. Прямо сейчас мне хотелось, чтобы его рука оказалась под подолом, и чтобы больше он ни о чем не спрашивал, — хотелось почти до стона.

И поэтому я злилась на него особенно сильно, до хрипоты.

— Ненавижу, ублюдок.

— Значит буду любить за двоих, — он засмеялся и вдруг лизнул меня в щеку. — Давай, малышка. Тебе понравится.

Одна его рука по-прежнему лежала на моём затылке, страхуя от удара о камень, а другая соскользнула со спины ниже.

— Ах, черт!..

Ловя губами воздух, я случайно поймала его губы.

Деваться и уворачиваться было некуда, он всё ещё вжимал меня в стену всем своим весом, перед глазами плыло, зато страха почти не осталось.

— Давай.

— Пожалуйста.

Я собиралась молчать из принципа, но это сорвалось так легко. Так коротко, тихо, естественно.

Он замер, не целуя, но обжигающе дыша мне в губы, ловя моё дыхание.

— Спасибо.

Рука с моего затылка сползла ниже, а другая наоборот двинулась вверх. Крепко обхватив меня за спину, он щелкнул пальцами, и цепь с глухим тихим звоном сползла с моих запястий.

Если бы он не держал, я бы наверняка упала, но он успел прижать к себе, помогая устоять на ногах.

— Всё хорошо. Кости целы, не беспокойся.

Он почти шептал мне на ухо — и правда проконтролировал, аккуратно и незаметно подлечил, отвлекая прикосновениями и разговорами, за которые мне хотелось плюнуть ему в лицо.

— Чёртов мудак! — с силой толкнув его в грудь, я отвернулась, чтобы застегнуть платье. — Сволочь.

Он снова рассмеялся, прожигая меня взглядом, но не пытаясь коснуться.

— Все-таки без кандалов гораздо удобнее.

— Надо было накинуть их тебе на горло.

— Если захочешь, сыграем и в это тоже.

Я развернулась, напрочь забыв про последний верхний крючок, но намереваясь рассказать ему, каким именно способом буду его убивать.

Серый свет наверху померк снова.

Я почувствовала приближение Пауля, прежде чем успела в полной мере осознать происходящее.

Страх вернулся мгновенно, накрыл обжигающей ледяной волной, заставляя шарахнуться назад в безотчетном поиске угла, в который можно было забиться.

Пауль спускался в пещеру, а лицо стоящего рядом со мной мужчины снова делалось непроницаемым. Он не двинулся с места, не положил ладонь на рукоять кинжала, но что-то в его облике подсказывало, что именно этого он и ждал.

Глава 13

Пауль спустился в пещеру быстро и деловито, и, еще не видя его скрытого широкими полями шляпы лица, я ощутила, как ледяной страх расползается выше, сковывает ребра и руки.

Даже годы и множество дорог спустя, я не могла ничего сделать с этим, оставаясь перед ним заведомо более слабым и уязвимым… Нет, не человеком. Существом.

Зная, что может сделать со мной буквально что угодно, в прошлом Пауль пользовался этим своим правом сполна, и теперь для него, — точно так же, как и для меня, оказывается, — ничего не изменилось.

— Ханна, дорогая, я оставил тебя на час, а ты уже привела гостей, — он скользнул по мне лишенным выражения взглядом, после посмотрел на Тобиаса. — Ты нам мешаешь.

Не произошло ни движения, ни звука, но человека, которого я почти привыкла называть Тобиасом, отбросило к противоположной стене.

Та часть пещеры осталась скрыта в тени, но я слышала, что удар оказался очень сильным.

Достаточно сильным, чтобы без лишней мороки разбить голову о камень.

— Надеюсь, тебе его хотя бы жаль. Иначе это не было бы забавно, — хлопнув в ладоши, Пауль развернулся ко мне. — Отправляемся немедленно! Отец тебя заждался.

— Этот ублюдок мне не отец.

Голос предательски дрогнул, и Пауль рассмеялся, наслаждаясь моим страхом, который уже не просто сковывал конечности, а начинал сочиться из пор.

— Это вы с ним уже сами разберетесь. Моя задача — доставить тебя живой и по возможности целой. Но, как ты понимаешь, наличие кистей рук не сильно скажется на успехе. Так что будь умницей, Ханна.

— Даже любопытно, как это у нее получится. Мне кажется, она этого не умеет. Совсем.

Тобиас показался с той стороны, в которой скрылся, и, глядя на него, я на мгновение забыла и про Пауля, и про Итана, не желающего расставаться с мыслью о том, что я — его вещь.

Тобиас… Или не-Тобиас, он ведь сам просил так его не называть…

Имя уже не играло никакой роли, потому что сейчас он стал страшен по-настоящему — едва ли чем-то лучше самого Пауля, такой же холодный, злой, нехорошо веселый.

— Ого, да ты живуч! — Пауль развернулся к нему, хотя особенного интереса и не выразил, а после подмигнул мне. — Крепко ты его зацепила, такого удара кому угодно должно было хватить. Как бы там ни было, уйдите с дороги, сударь, Ханна возвращается домой.

— Сударь? — он потер челюсть, с сомнением глядя не на меня, но куда-то в мою сторону. — А ты издалека, в этих краях так не обращаются. Она не хочет ехать. Так что если Ханна и вернется домой, то точно не к тебе.

Последняя фраза была обращена уже к Паулю, и повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, я постаралась незаметно отступить назад и вжаться в стену, по возможности становясь незаметной. Эти двое слишком очевидно друг друга стоили, чтобы стоять между ними.

Пауль засмеялся снова, и меня охватил озноб.

Именно этот смех я слышала, визжа от боли в детстве, когда ему приходило в голову испытать новое снадобье, облив им меня из-за угла. Или еще что-нибудь не менее отвратительное…

— Значит, ты считаешь, что она поедет с тобой, — его внимание все же сосредоточилось на Тобиасе. — Позволь мне тебя просветить: она никому не бывает предана. Даже если мы предположим, что сейчас тебе повезет, и ты положишь свою жизнь за ее свободу, она о тебе даже не вспомнит. Прыгнет в свою повозку и умчится со своими оборванками, хотя этого и хватит ненадолго. Я могу искать ее вечность.

Справедливо не считая меня хоть сколько-нибудь опасной для себя, он повернулся ко мне спиной, а вот Тобиас, или как там его на самом деле звали, кажется, посмотрел прямо мне в глаза, хотя и не мог в полутьме их видеть.

— Он всегда такой скучный?

— Черным колдунам иногда приходится, — Пауль отвесил ему короткий насмешливый поклон. — Видишь ли, мы должны пугать шваль вроде тебя.

— А шваль, меж тем, все никак не пугается… — он почесал бровь с таким видом, будто Пауль говорил вовсе не с ним. — Знаешь, когда от меня сбегала моя третья жена,