И вдруг — сердце дрогнуло. Я увидела его.

У корней старого дуба, раскинувшего свои узловатые ветви во все стороны, словно древний страж, лежал ребенок — маленькое, свернувшееся в клубочек тело в темной тунике.

Сын Тиллы.

Лежал и не двигался, словно…

— Нет… — я рванула с места.

Добежав, бросилась к нему. Колени врезались в землю, но мягкий мох принял меня, смягчая боль от падения.

— Алер, — шептала я, хватаясь за его плечи, переворачивая. — Мальчик мой, ты меня слышишь?

Он был теплый. Это первое, что я ощутила — тепло его тела под своими ладонями. Лоб влажный от пота, губы чуть посинели, но грудная клетка поднималась. Он дышал.

Он был жив.

Сердце сжалось и тут же забилось быстрее. Я склонилась над ребенком, прижавшись щекой к его макушке, вдыхая запах земли, мха и детских волос — солоноватых, пропитанных снегом и ветром. Руки дрожали. От волнения, холода и предчувствия чего-то большего… словно самое страшное еще не позади.

— Я с тобой, слышишь? Все хорошо. Все хорошо… — шептала, не зная, слышит ли он меня.

Вокруг стояла тишина, такая, какой не бывает даже ночью. Лес затаил дыхание. Только ветер шевелил ветви, да где-то вдали, едва слышно, разносилось эхо редких голосов, звавших Алера по имени.

И вдруг — снова шорох. Крыльев.

Я резко подняла голову.

На ветке, нависшей прямо над нами, сидел ворон. Тот самый. Черный, как смола, крупный, с пронзительными глазами, сверкающими, как полированные угольки. Он смотрел на меня. Не просто птица, а создание магии — я чувствовала это кожей.

На его лапке поблескивала широкая серебристая дужка кольца.

Мир словно сжался до одной точки — его взгляда. Моего дыхания. Тепла ребенка в моих руках.

Ворон взлетел, описал круг над поляной, его тень пронеслась по корням дуба, по моим плечам, по лицу мальчика. Я проводила птицу взглядом, сжимая дрожащие пальцы на спине ребенка.

И тогда из темноты, откуда до этого веяло только сыростью и тишиной, выступил человек.

Высокий, худой, как иссохшее древо, с черными, гладко зачесанными назад волосами. Черты лица были заостренные, как у хищной птицы — крючковатый нос, острые скулы, тонкие губы. Но больше всего взгляд притягивал знак на лбу — алый, словно выжженный и пропитанный кровью, серп полумесяца, резко выделяющийся на бледной коже.

Ворон опустился ему на плечо, каркнул, сложил крылья.

У меня перехватило дыхание. Это был не просто человек.

Виверн.

Только у них — у потомков древней крови, исковерканной первородной магией — была эта метка. Знак силы и проклятия, которым платили за нее.

Знак тьмы.

Я вцепилась крепче в мальчика, прижала его к себе, словно это могло нас обоих защитить.

— Мартен! — закричала, выходя из состояния оцепенения. — Мартен! Я нашла его!

Виверн не двинулся. Просто смотрел. Чуть склонил голову, словно изучал меня — или взвешивал варианты дальнейшего развития событий на невидимых весах. На его губах блуждала едва заметная усмешка, не жестокая, но пугающая своей отрешенностью. Как будто он наблюдал за муравьем, решившим пересечь огненную реку.

Я вскочила, поднимая мальчика на руки и прижимая к себе как можно крепче. Колени дрожали, мох под подошвами сапог казался зыбким, расползающимся, словно болотистый ил.

Где-то неподалеку ухнул филин — как сигнал к действию. Я сорвалась с места и побежала.

Ни корни, вздымающиеся из-под земли, ни ветви, стремящиеся замедлить меня, опутать — ничего не мешало мчаться вперед, в темноту ночи. Я даже боли не ощущала от царапин колючих веток, как и веса ребенка в своих руках.

Меня захватила одна единственная цель — убраться подальше. Унести мальчика, спасти его.

Спастись самой.

Позади раздался шелест — не ветра или веток. Крыльев.

И практически сразу что-то тяжелое и мощное толкнуло в спину. Я рухнула на землю, инстинктивно развернувшись в полете, чтобы не придавить ребенка. Мы приземлились на мягкий, упругий слой мха, и я сжалась вокруг мальчика, прикрывая его собой.

Боль пронзила плечи. Острые, изогнутые когти вонзились в кожу, обжигая, будто в них текла самая настоящая раскаленная магма. Меня рывком подняли на ноги, и рядом с ухом раздался холодный, чуть хриплый голос:

— Тебе придется отправиться со мной, наследница.

Я дернулась и призвала магию, но та не откликнулась. Паника накрыла с головой.

— Мартен! — закричала что есть сил. — Здесь виверн! Он здесь! Мальчика — спасите мальчика! — голос сорвался.

Ребенок даже не пошевелился. Его лицо оставалось бледным, безмятежным, словно он спал без сновидений.

Я попыталась вырваться из крепкой хватки, завертелась, вцепилась в обрывки одежды виверна — и вдруг поняла, что он больше не человек.

Что он начал меняться.

Осознание ударило наотмашь, окатывая ледяной волной. Сын Тиллы был приманкой! Наверняка его зачаровали с помощью ворона и привели сюда на колдовском поводке. Птица долгое время наблюдала за мной, и они знали, что я не останусь в стороне, пойду искать мальчика вместе со всеми.

Но зачем?! Зачем я нужна вивернам? И почему именно сейчас?

Воздух задрожал от жара, когти сомкнулись крепче, и все тело моего похитителя вытянулось, обросло чешуей, исказилось. В следующее мгновение я уже была в лапах виверны — темной, мощной, с кожистыми крыльями и сверкающей в лунном свете синей чешуей.

Земля ушла из-под ног.

Мы взмыли, но не высоко, и полетели, лавируя между стволами деревьев. Ветки хлестали по телу, порывы ветра мешали свободно дышать — в какой-то момент мне показалось, что я задыхаюсь.

Я снова закричала, отчаянно:

— Мартен! Заберите мальчика! Он остался там! Там!

Меня уносили прочь.

Еще одна попытка обратиться к магии — она вспыхнула во мне, разлилась по венам, но тут же потухла. Неужели виверн как-то блокирует ее?

И тут…

Грохот раздался так внезапно, что сердце на секунду замерло. Вспышка — не просто света, а огня, что ярче солнца, ослепительнее молнии. И вместе с ней — рев, от которого задрожали деревья, раскололись небеса, а мне показалось, что мир осыпается, как карточный домик.

Небо обрушилось.

Или это просто почудилось мне, ослепленной и оглушенной.

Порыв воздуха врезался в нас подобно кулаку великана. Меня вырвало из когтей виверны, и я полетела вниз, закрутившись. Удар о землю выбил воздух из легких.

Я ощутила снег и мох под спиной — мягкий, влажный, живой. Где-то рядом, с треском веток и злым хрипом, грохнулся виверн. Ветки с глухими щелчками сыпались с деревьев, снег вокруг